–Ты же врач! Какой бог и какой лукавый?
–Не всё можно объяснить медициной, она временами бессильна, – Игорь остался спокоен, – да и мы с тобой познакомились не на слете грибников. Так что, не знаю даже, что тебе сказать. У неё внутренние повреждения. Гинеколог и вовсе сказала, что состояние её…
–Ну хватит! – взмолился Филипп и закрыл голову руками, защищаясь от слов. Что-то подобное он в глубине души предполагал, но не думал, что всё настолько плохо. Он ожидал увидеть отклонения, но не такие, которые не были совместимы с жизнью.
Игорь снова оказался покладист и прекратил подробный рассказ о том, что именно не так с Софьей Ружинской.
–Может её в больницу? – предположил Филипп, отнимая руки от головы. Была новая надежда, ещё одна, тусклая и слабая, но всё же, всё же…
–А смысл? – поинтересовался Игорь. – Кровь у неё неживая, давления толком нет, внутри воспалительные процессы, которые скоро перейдут в гниение. При этом всём у неё нет температуры и вообще жизни. Формально, она мертва, понимаешь? даже если мы сейчас её запакуем без документов в больницу, мы ничего не получим. Её организм просто не восстанавливается. Он мёртв!
Организм мёртв, а Софья Ружинская ходит, говорит, обижается, пугается, устаёт…
–Она не просто есть не должна, – Игорь мрачнел всё больше, – она уже и шевелиться-то не должна. Знаешь, в чём суть кровообращения вообще?
–Но она ест! И постоянно голодна.
–У неё не может работать желудок, как, кстати, и выделительная система. Она не должна принимать пищу, и как она это делает… это не просто противоречит науке, это противоречит здравому смыслу!
Филипп знал. Он пытался вспомнить, сидя перед Игорем, как часто Софья отлучалась в уборную, и не мог. Конечно, его тоже не было дома, и не было довольно часто, но были и часы, когда он был в доме, а она?..
–Бред! – признался Филипп и в сердцах швырнул со стола Игоря канцелярский набор. Легче не стало. Грохот неприятно ударил по перепонкам, отозвался мигренью в голове, Филиппа замутило.
–Согласен, – Игорь сделал вид, что не заметил ужаса Филиппа и его порыва, – согласен с тобой на все сто. Её надо под наблюдение. Хотя бы под домашнее. Больше я тебе сказать не могу. Можно, конечно, попробовать обнародовать данные о ней…
–Нет!
–Но я думаю, что ты этого не захочешь, – Игорь закончил фразу. – Я не знаю, что делать. Она должна быть в коме или вовсе мертвой. Если она правда продолжает есть, ходить и говорить, то это или чудо, или лютое проклятие.
–Скорее проклятие, – Филипп вспомнил, что Софья рассказала ему ещё в первые дни своего возвращения, она сказала тогда, что Уходящий её вроде бы…проклял?
Что он ей сказал? Что будет боль? Кстати, а как с болью и реакциями?
Филипп задал этот вопрос тут же. Игорь удивился, но порылся в листах, поданных ему его же коллегами, перед которыми ещё предстояло ему объясниться, и ответил:
–Вопреки здравомыслию, реакции замедлены, но в пределах нормы.
–А боль? Она жаловалась на боль?
–Нет. Не написано. А что?
Филипп и сам не знал. зато Игорь пришёл на помощь, пока Филипп собирал мысли в кучку, он опередил его:
–По сути, у неё должно болеть всё тело, особенно в области желудка – там больше всего повреждений, это даже мы без глубокой диагностики установили, некоторая часть повреждений едва ли не прощупывается.
–Ей должно быть больно?
–Боль – это активация нервных рецепторов, – Игорь прошерстил в очередной раз красные от поставленных маркерами вопросов листы, относящиеся к Софье. – То есть, повреждение даёт сигнал, а тот уже разливается. Но она не жаловалась на боль, хотя опять же…
Игорь не договорил, вздохнул, отвернул от себя листы:
–Погань! Как не поверни, а всё одно выходит.
–Делать-то что? – повторил Филипп. Вопрос повис между ними.
–Еще спроси: «кто виноват?» – предложил Игорь. – Кто виноват? Что делать…
–И сколько я тебе должен? – Филипп помотал головой. К веселью Игоря его не располагало, он был в одном шаге от собственного обморока.