Я вызываю у него отвращение и ужас.
–Так и должно быть, – Уходящий притворно вздохнул за моей спиной, – ты же умирала, а он нет. Теперь всегда, когда он будет тебя видеть, он будет думать о том, что ты видела, что испытала…
Рука Уходящего коснулась моих волос, я дёрнула головой, пытаясь сбросить его руку, но Уходящий оказался сильнее и сумел безо всякого усилия развернуть меня к себе.
Я снова видела его…никакого, вышедшего из серости посмертия. Давно я не видела его в таком облике. Обычно он скрывался за голосом, что раздражающе лез в мою жизнь.
–Ты мертвая, – сказал он с видимым удовольствием, в голосе его отдавалась глухота. Та самая глухота, которую я уже познала. – Но ты ещё тут. Это наказание. Повинись передо мной, и я тебя заберу. Заберу туда, где тебе место. Твоя плоть мертва, а ещё живая, неупокоенная душа губит её покой.
–Отстань! – я вырвалась, вернулась к окну, тем временем машина действительно подъехала. Я думала, Филипп в неё сядет, но вместо этого к нему вышли. И я даже узнала кто. Игорь.
Игорь, который приходил сюда, не пожелал подняться? Или Филипп не захотел, чтобы он зашёл в квратиру? На улице не май, там ветрено и паршиво.
–О тебе, – напомнил Уходящий, – они будут говорить о тебе.
Хотелось мне возмутиться, но не получилось. По всему выходило, что Уходящий говорит что-то, что походит на правду. Если они не поднялись в квартиру, то это от того, что предмет их разговора – я.
И даже когда я ушла из больницы, они о чём-то говорили. Впрочем, теперь я догадываюсь…
Я для Филиппа тягость. И ещё он может думать, что я опасна ему. А ещё он может решить, что меня надо использовать для экспериментов Кафедры с посмертием.
Нет, это Филипп. Он не поступит так со мной! он не предаст меня. Да, я вызываю у него ужас и отвращение, но это же мой Филипп. Мой друг, мой приятель…
–Уверена? – вкрадчивый голос Уходящего снова был тут как тут, снова вторгся в мой слабый дрожащий мирок, который я ещё пыталась удержать в своих кривых руках.
–Да.
Они говорили. Затем отошли. Теперь я их не видела. Он не хочет, чтобы я слышала их разговор. Он не хочет, чтобы я их видела…
О чём это может говорить? Да только об одном – мерзавец Уходящий прав! Они плетут против меня что-то. Они хотят сделать со мной что-то. А что им помешает, собственно? За меня не дадут уголовного срока – у меня нет документов, а официальная Софья Ружинская мертва и похоронена!
Что им мешает… дружеские чувства? Едва ли их в избытке у Филиппа. Я помню, как он смотрел на меня, когда я пыталась ему сказать, что я живая, и с каким облегчением он принял звонок в дверь.
Они скрылись, отрезая меня от себя. Я не могла их видеть, я не могла их слышать, я не могла быть с ними – они это ясно показали мне. Не из милосердия, конечно, а потому что не считались уже со мной и с моими чувствами. Я не живая для них – оба это знают. Значит, со мной можно не церемониться.
–Уверена? – повторил Уходящий. Он видел все мои мысли, знал, о чём я думаю, и это его устраивало.
Я попыталась найти защиту, хоть одну зацепку, которая позволила бы мне не согласиться с Уходящим, но не смогла. Всё было потеряно и очевидно, я ничего не значила для Филиппа. Он хотел избавиться от меня или, напротив, использовать, но, в любом случае, явно не считаться со мной.
Я понимала, конечно же, понимала, что ему нужны ответы и что он устал. Но разве я не устала? Разве мне ответы были не нужны? Но кроме них мне было нужно ещё кое-что: стабильность, покой, восстановление…
В голове запульсировало от боли. К глазам подкатили слёзы. Стало больно смотреть и я отвернулась от окна.
–Ты не нужна ему. Это твоё наказание, – Уходящий не заставил долго себя ждать. – Помирись со мной, повинись, и я дам тебе свободу.
Софья Ружинская хотела жить. Она мучительно хотела жить, но если Филипп не принял её, если затеял явный сговор против неё, а ведь он был так добр! – может ли Софья Ружинская надеяться на то, что она будет принята второй раз в мире живых?
Мёртвая с точки зрения биологии и здравого смысла, никакая с точки зрения бюрократии, она может ли рассчитывать на что-то для себя?
Филипп казался спасением, но теперь это обрушено и стало ничем. А кроме него? Кто? Начинать сначала? Качаясь от множества разбитостей организма и постоянно натыкаясь на присутствие Уходящего в мыслях?