–Беги! – проорал Филипп, но я уже и без него сообразила, что надо бежать.
–Лжецы-ы! – взревела Карина, выбираясь из зеркального мира. Позади неё зеркало осталось цельным, а она уже ломилась за нами.
Но мы были быстрее, и успели выбежать из ванной.
–Помоги! – велел Филипп, захлапывая дверь, и прижимаясь к ней. – Тумбу, живо!
Тумбу? Тумбу!
Я, не заботясь уже о грохоте, который мы производим, потянула тумбу. Филиппу пришлось помочь мне.
–П+усти! Пусти! – орала Карина и билась в двери.
–Идём! – Филипп схватил меня за руку, потащил в какую-то из комнат. Я увидела большую кровать, письменный стол, телевизор, но толком не успела ничего разглядеть, он подтащил меня к шкафу-купе, отодвинул дверцу и велел: – живей!
Я не стала спорить и нырнула в полумрак под прикрытия пальто и шуб, безжалостно проминая их.
Филипп последовал за мной и закрыл дверцу. Наступил спасительный мрак, который можно было бы считать благословением, если бы не вой и биение Карины о дверь.
–Она же призрак…– прошипела я, – она пройдёт сквозь двери.
–Она призрак, – согласился Филипп шёпотом, – но она не осознаёт себя мёртвой, и ведёт себя как живая. Она пройдёт через двери, но…
Он замолк. Ладно, объяснение годится.
–Какой у нас план? – спросила я. – Ждать? Может убраться?
–Тихо! – велел Филипп. – Прошу, Софа, тихо!
Биение прекратилось. Скрипнула дверь…видимо, какая-то сила не остановилась ни перед щеколдой, ни перед тумбой. Я замерла, вжимаясь в пальто и шубы. Если Карина призрак, она может появиться сию же минуту хоть здесь, и благо лишь в том, что она себя не осознаёт именно призраком. У неё сохранились людские привычки, но стоит ей осознать…
Нет, нет! не думать об этом.
Я вжималась в вещи. Меня била крупная дрожь и соседство с чем-то тёплым было лучше неизвестности. Филипп же прислушивался к происходящему. А я зажимала рот руками, чтобы не стучали зубы, чтобы не было слышно дыхания.
Плана я не понимала. Не знала даже – есть ли у Филиппа какой-то план. Я знала лишь то, что не хочу выходить из шкафа – это ещё хуже, чем не выходить! Здесь хотя бы какая-то защита: двери, темнота, тепло от пальто и шуб.
–Как тихо…– пробормотал Филипп, – странно.
Я молчала. Мне не было «странно». Мне было страшно.
По шелесту его одежд я поняла, что он повернул голову:
–Я пойду и посмотрю.
Я вцепилась в него. Пусть здесь было темно и также страшно, здесь было всё-таки безопаснее, чем там, перед неизвестностью. Не надо тебе идти туда, Филипп, не надо! Останься!
Я цеплялась за него молча, и он также молча пытался меня отцепить. Потом не выдержал:
–Пошли вдвоём?.. надо идти, Софа. Я хочу понять, одна она здесь или нет.
Я отпустила его рукав. Мерзавец! Он рассчитывал на встречу с призраком Карины, рассчитывая, что через неё, если она тут будет, увидеть, кто её преследовал при жизни. Паразиты не отцепляются и в посмертии, пока не выпьют всё, что смогут. На это его расчёт!
Филипп двинул створку, и та плавно и бесшумно поехала в сторону. Он осторожно перешагнул через порог, оглядываясь. Затем обернулся ко мне, ожидая моего решения.
Оставаться здесь в одиночестве? Нет! и я выбралась следом.
И…
Карина ждала. Она стояла уже в прежнем своём облике, то есть в людском, и только в глазах появилась какая-то голубая поволока, как и у всех мертвецов. Она стояла прямо у кровати. Скрестив руки на груди стояла, ждала.
–Карина, – мягко заговорил Филипп, когда я выползла из шкафа и застыла, понимая, что пути к спасению в шкафу больше нет. – Карина, ты понимаешь, что произошло?
–Ты мне изменяешь, Филипп? – теперь лицо Карины было похоже на лицо капризницы. Голос звучал выше, слезливее.
–Что? – он растерялся, – нет! Карина, всё кончено. Ты мертва. Помнишь? Что ты последнее помнишь?
Карина расхохоталась:
–Чушь! Ты мерзавец. Мало того, что привёл в мою постель эту дрянь, так ещё и…
–Это правда, – сказала я, – ты мертва. Твоя дочь нашла твоё тело в коридоре. Призрак, преследовавший тебя, настиг твою жизнь.
Лицо Карины помрачнело. Последние воспоминания из жизни боролись в ней со страхом, который затмевал всё. Она сама, без нашего присутствия понимала, что произошло что-то дурное, что-то непонятное, что её перестали отражать зеркала, и пространство, и предметы ощущались иначе. Но она не могла ничего понять. Вернее – боялась понять.
Филипп попытался меня отодвинуть в сторону, но Карина неожиданно промолвила:
–Дочь…где моя дочь?
Метнулась в исступлении к шкафу:
–Где вы её прячете? Верните мне мою дочь!
–Она у твоей сестры, Карина, – ответил Филипп. – Ты мертва. Ты была мертва уже до того, как встретила Софу. Ты говорила с ней, помнишь?