Не всегда мы были в мире, но Агнешка не уходила даже когда мы ругались. Я научилась таить свою тайну ото всех, даже от мамы, и это было весело, а потом стало привычно. Она не говорила о своей смерти, о своей жизни или о том, как устроен загробный мир, хотя я спрашивала. А потом я поступила, училась мирно и тихо, заполняла какие-то дополнительные социальные студенческие тесты, потом ещё и ещё, меня отбирали для каких-то опросников, а потом вызвали на собеседование в Секретную Кафедру и спросили:
–Вы верите в сверхъестественное?
Сверхъестественное обитало у меня дома, истерило, иногда сбрасывало горшки с цветами на пол, иногда включало стиральную машинку и умело пользоваться микроволновкой….я не могла отказаться.
И сдать Агнешку на Кафедру тоже не могла. Знала что надо, но запретила себе даже думать об этом.
–И где же ты ходишь? – Агнешка любила быть королевой драмы. Вот и сейчас её полупрозрачное лицо кривилось как от рыданий, хотя плакать, конечно, она уже не могла давно. Не знаю насколько именно давно, но давно.
–Задержали.
–Задержали! – вскричала Агнешка и торжествующе ткнула в меня бестелесной дланью, – ты совершенно не думаешь обо мне! Как я, что я…
Видимо, соскучилась. Вот и решила развлечься за мой счёт.
–Ой, не начинай, – попросила я, стягивая, наконец, пуховик. – Фух… есть что поесть?
–Тебя только еда и волнует! – Агнешка не желала покоя. Она хотела буйствовать.
–Я тебя сдам на кафедру, будешь так себя вести! – пригрозила я, разумеется, в шутку, и только для того, чтобы заткнуть Агнешку. Я к ней привязалась, но порою она невыносима.
А моей Кафедры она боялась. Знала, что там всё сверхъестественное изучают и рассматривают с бдительным зверством. Просто Кафедра – от основателя до меня придерживается мнения о том, что сверхъестественное – это просто пока непонятое, а не что-то за гранью допустимого. Ведь и электричество когда-то казалось невозможным, а сейчас – выключатель в каждом доме. Просто нет технологий…или понимания, или какого-то допущения. Но всё побеждает человек.
Даже посмертие.
Агнешка гордо развернулась и полетела вглубь коридора грязным серым пятном. Нелегко с ней, но весело. Хоть какое-то общество. Хоть какой-то смысл.
Я прошла в ванную, затем на кухню. Так и есть – горячего ужина мне в этом доме не дождаться. Удел одиночества.
Разогрела чайник, нарезала пару бутербродов, Агнешку звать не стала, знала, она сама появится – не может долго без общества. Так и вышло.
–Могла бы и пригласить! – обиженно провозгласила Агнешка, появляясь напротив меня на стуле. Сидеть ей было неудобно, если не сказать, что почти невозможно – она проваливалась в любую мебель также легко как ходила сквозь стены.
–Могла бы и чайник хоть согреть.
–Откуда я знала, когда ты соизволишь явиться?
Я отмахнулась. Агнешка никогда ни в чём не виновата. Это все её обижают и никогда она.
–Я бы раньше пришла, – призналась я, запихивая бутерброд в рот. Не ужин, конечно, но готовить сил нет.
Агнешка подождала, когда я прожую, но когда я не продолжила, не удержалась:
–А чего ж не пришла?
Она легко попадается на любопытство! В детстве, когда мы ругались, я начинала листать книгу с картинками, пока она дулась. Я намеренно не обращала на неё внимания и она долго этого не выдерживала, подносилась ко мне мгновенно:
–Дай посмотреть!
И неважно, что эту книгу и картинки она видела уже много раз.
Я рассказала ей про женщину, следившую за мной, и про то, как дала ей карточку, чтоб она позвонила завтра.
–А если ей нужна была помощь? – Агнешка не одобрила моего поведения.
–И что? Я чем ей могу помочь? – Я налила себе ещё чая, пытаясь согреть ладони. Странно, но даже сквозь все варежки у меня всегда зимою ледяные руки. – И потом, у нас не «Скорая помощь». У нас Секретная Кафедра. Если она жила с призраком, что вряд ли, поживёт ещё ночку, не денется никуда.
–А что описывала? – Агнешка забыла о том, что пытается удержаться на стуле, и благополучно провалилась в мебель. Грязным бесплотным облаком рухнула на пол, но, конечно, не почувствовала и отзвука боли, но для порядка выругалась.
–Фи…– я скривилась,– ещё леди!
–Пошла ты! – обозлилась Агнешка, но скорее от смущения обозлилась, чем всерьёз. Успокоилась тут же. – Так что она описывала?