Гайя хотела что-то сказать, но раздумала. Вместо этого она пошла на мировую:
–Я могу посмотреть.
–Иди домой, – сказал Павел. – И ты. Софья, тоже. Мой ноутбук. Никому не дам. Идите.
Мы с Гайей обменялись чем-то похожим на кивки, прощаясь. Говорить не хотелось. Конечно, она права. Конечно, мы не должны говорить всей правды – к чему нервы? И потом, если эта Нина действительно сама имеет какие-то отклонения…
Но я не могла этого принять. Из вредности какой-то. Парадокс: я бы и сама солгала Нине, я к этому уже подошла, но когда вместо меня это сделала Гайя, я разозлилась.
Боже, ну что со мной?
На душе было гадко. Чтобы хоть как-то помочь себе, я решила хотя бы помириться с Агнешкой – последние дни выдались суматошными и глупыми.
Квартира, поворот ключа…
Никого. Эх, ну ладно!
–Агнеш, давай мириться? – я предусмотрительно закрыла за собой входную дверь и принялась разуваться. – Агнешка?
Тишина. Ещё бы! Я же должна прочувствовать свою вину.
–Агнеш, у меня мало времени, я сейчас убегу. Но давай уже будем взрослыми? А? у меня черт что в жизни, ты у меня одна.
Сработало. Знакомое пыльноватое облачко выскользнуло от стены и сформировало моего домашнего полтергейста.
–И куда ты? – задумчиво спросила Агнешка.
–Да…– я осеклась. Про Филиппа ей не расскажешь. Хотя…
Я представила реакцию Филиппа, который узнал бы, что я живу с полтергейстом, и захихикала. Агнешка держалась ещё почти полминуты, но всё-таки не выдержала: её навечно молодое лицо расплылось в улыбке.
–Есть что пожрать? – спросила я, когда мир всё-таки воцарился, и у меня появилась возможность наспех переодеться.
Агнешка, шатаясь за мной из комнаты в комнату по воздуху 9всё-таки тоже скучала, зараза такая!) меланхолично отозвалась:
–Нет повести печальнее на свете, чем та, где все герои о еде…
–Ну тебя! Правда, есть хочется.
Я сунулась в холодильник. Молоко пропахло, яйцо всего одно, хлеб совсем огрубел, а кусочек сыра покрылся белым налётом. Н-да… ничего, уже совсем скоро зарплата, закуплюсь. И надо вернуться к дням, когда я готовила на несколько раз и замораживала. Хорошая же была практика! Приходишь, в морозилку лезешь, микроволновку включаешь и ужин.
А сейчас? Обленилась ты, Софья.
– Нет на свете муки тревожнее, чем мука мысли, – видимо, в моё отсутствие Агнешка настолько обалдела, что полезла по моим книжным шкафам.
–Ага. Так говорят те, кто не знал голода, – я отрезала кусок хлеба, запила водой. Всё легче.
–Вы, современные людишки, такие поверхностные! – сегодня Агнешке было угодно явить себя в возвышенности. Да ради бога, чем бы полтергейст ни тешился, лишь бы не буянил.
Я хотела отшутиться, но глоток воды пошёл не туда от моего внезапного нервного озарения. Матерь Небесная! Агнешка же полтергейст! Её знания явно глубже моих, и пусть она никогда не хотела их раскрывать, но может быть сейчас, в явно особенном случае…
–Агнешка, ты знаешь кто или что такой Уходящий?
Агнешка не могла побледнеть, но мне показалось, что от моего вопроса она как-то выцвела. Может быть, мне лишь казалось, пока я откашливалась, но она точно перестала улыбаться.
–Агнешка, – я отставила стакан в сторону слишком резко, часть воды выплеснулась на столешницу. Плевать! Неужели я нашла след? – Агнешка, я встретила…то есть не я, а мы с Филиппом встретили кого-то из того, твоего мира, кто назвал себя Уходящим. Агнешка, это очень важно.
Она молчала. Она никогда не отвечала, как и почему осталась в этом мире, почему выбрала именно меня, почему жила здесь, и я не могла вытянуть у неё ответа, но сейчас она будто бы колебалась.
–Агнешка, это ведь что-то страшное? Кто-то страшный?
Меня слегка знобило. Это молчание не было похоже на презрение. Это было раздумье. Страшное раздумье.
–Агне…
Противная телефонная трель прервала меня. Я мельком взглянула на дисплей. Филипп. Чёрт. Перевела взгляд на Агнешку.
–Тебя ждут, верно? – ответила она. – Так иди.
И исчезла, рассыпав бесплотное пыльноватое облачко. Деревянными пальцами я вцепилась в телефон:
–Алло…