Потому что нельзя быть вечно тем, кто получает всё, что только захочет, Филипп. Где-то тебе придётся уступить. Где-то тебе придётся смириться с тем, что ты не властен вечно быть на верхах.
Филипп хотел спорить. Я видела это по его лицу. Где-то в глубине собственной уставшей души и я хотела, чтобы он спорил дальше, чтобы у меня была возможность разругаться с ним окончательно и тогда уже навсегда закрыть за ним дверь…
Но Филипп был умнее. Он победил, а может быть – почувствовал, что здесь нужно уступить и тем выиграть. Во всяком случае, он кивнул, и даже выдавил какое-то подобие улыбки.
–Хорошо, я уйду. До свидания, Софа. До свидания, Агнешка.
Я осталась стоять в дверях кухни, только посторонилась, чтобы он прошёл, и когда он поравнялся со мной, снова вмешалась Агнешка.
Не оборачиваясь, также отстранённо вися у окна, она сказала:
–Ты спрашивала меня об Уходящем…
Я замерла. Филипп тоже. Глаза его блеснули опасным огоньком, который я без труда увидела. Между нами было очень короткое расстояние, и я чувствовала, как он встрепенулся. Уже не замечая меня, Филипп вернулся обратно в кухню.
–Я расскажу то, что знаю. Но если он останется, – закончила Агнешка.
Ультиматум? Отлично. катитесь вы…
–Хорошо, – я кивнула, стараясь говорить весело, хотя внутри что-то горело едким огнём, – хорошо, оставайся, Филипп. Уйду я.
Это было хорошим выходом. Ультиматум она тут мне вздумала ставить? Три ха-ха! Да мне этот уходящий, вместе с Кариной и Филиппом – даром не нужен. Никто мне не нужен. Я уйду, пусть выясняют, пусть разговаривают.
Уйду!
На улице темно, но горят же фонари! И люди ходят. И торговые центры работают давно уж допоздна. Ничего!
Теперь уже я развернулась рывком, радуясь и огорчаясь одновременно тому, что Филипп, хоть и услышал меня, а всё-таки не сделал попытки меня остановить, видимо, ставя информацию об Уходящем выше наших отношений.
–Нет, Софа, останься! – Агнешка метнулась ко мне через всю комнату. Я почувствовала холодок на своей коже – так и есть – почти бесплотные пальцы Агнешки, то теряя цвет, то вычерчиваясь совершенно отчётливо, держали мою руку.
Я вырвалась из её слабой хватки.
–Я показалась, потому что вы влезли в опасное дело! – в отчаянии признала Агнешка. И это уже прозвучало правдой.
–Ты о чём? – не сговариваясь, мы с Филиппом выступили единым хором. Хотя лично я предпочла бы обойтись без этого.
–Уходящий опасен. Если вы видели его, если вы слышали его…– Агнешка отплыла от меня. – если всё так… вы в опасности. Я знаю это, потому что Уходящий когда-то убил и меня. И поэтому я показалась. Одному…нельзя.
Впервые я слышала от Агнешки хоть слово про её смерть. Впервые, надо сказать, я и видела её в таком отчаянии. Жалость победила во мне усталую тоску и жестокость. Я попросила:
–Расскажи нам.
Филипп же молчал, напряжённо вслушиваясь и вглядываясь в неё.
–Я…– Агнешка кивнула, – я расскажу. Но не потому что этого хочу. Потому что это будет правильно. И ещё – потому что я не хочу, чтобы ты…
Она осеклась. Я сначала не поняла почему. Запоздало сообразила – попискивает мой телефон. Оказывается, я не вытащила его из кармана. Забылась, бывает. Не каждый день такой стресс!
–Извини, – я быстро сбросила вызов, мельком отметив, что звонит Павел. – Это так…
Хотя с чего б ему звонить? Но откровения Агнешки были важнее и я сделала ей знак продолжить.
Но она не успела и рта открыть, как снова – писк моего телефона.
Я с раздражением сбросила вызов, с неприятным удивлением отметив, что на этот раз звонил уже Зельман. А ему какого чёрта надо?
–Поставь на беззвучный! – Филипп был нетерпелив. Я кивнула – и то верно! Перевела телефон на беззвучный режим, и попросила:
–Давай, Агнешка.
Но она смотрела на мой телефон с тихим ужасом. Точно так недавно пялился на нас Филипп.
–Агнешка?
–Что-то сулчилось, – прошелестела полтергейст. – Они тебе все звонят.
Я глянула на дисплей. В самом деле – не прекращаясь ни на минуту, сыпали оповещения.