Зельман знал откуда они. Это были бутерброды Павла. Он их себе нарубил, чтобы сидеть всю ночь перед монитором и наблюдать за квартирой Нины. Но уточнять не стал.
Филипп вышел в коридор. Майя, икая, появилась как раз из дверей туалетной комнаты. Она больше не плакала, но всё ещё была бледна и мелко тряслась. По волосам её стекала вода – видимо, Софья умыла её на славу.
–Тебя ждут, – сообщил Филипп и подтолкнул Майю к кабинету. Сам, не успела дверь туалетной комнаты отвориться, перехватил Софью.
Та вздрогнула.
–Поговорим? – быстрым шёпотом предложил он.
Софья попыталась вяло отбиться, она так и не придумала самовозражений.
–Карина умерла от сердца. Павел, говорят, тоже… – он озвучил то. Что Софья озвучить побоялась. Софья хотела вспомнить что-нибудь из статистики, мол, от сердечных заболеваний умирают гораздо чаще, чем от чего-либо ещё, но выходило неубедительно. Если Карину она не знала, то Павла знала точно, и ей не увязывалось даже представить его больным. А по её мнению, если у человека что-то с сердцем, то это же должно было бы о себе уже дать знать, верно?
–Совпадение, – Софья отчаянно пыталась в это поверить.
–От сердца умирают чаще всего, да, – согласился Филипп, – но тебе не кажется, что нам как-то много совпадений? В квартире Нины временная аномалия. В квартире Карины тоже. Карина умерла – официально – от сердца.
–Но Нина умерла не от сердца, – Ружинская отчаянно пыталась игнорировать то, что уже сама понимала.
А понимать тут было и не из чего. И Нину, и Карину – можно было предположить почти наверняка – убила одна и та же сущность. Павел наблюдал за этим. Вот и поплатился. Не сразу, но…
–Твою мать! – Филипп не выдержал, – ты совсем дура или прикидываешься?
Софья дрогнула. Она не оскорбилась за «дурру», а сжалась. Как будто Филипп хлестанул её словами. Филипп устыдился – он понял, что Ружинская игнорирует очевидное из страха.
–Надо им рассказать, – Софья шагнула к дверям. Это простое решение неожиданно принесло ей успокоение.
–Чего? – Филипп даже обалдел от такого поворота. – Что рассказать?
–Всё! – Софья подняла на него глаза. Ясность отпечаталась на всём её лице. Похоже, она была готова к действию, и совсем-совсем не была готова к шуткам подобного рода. – Всё рассказать.
Она рванулась к дверям, окрылённая этим простым решением, показавшимся ей спасительным. Филипп перехватил её руку, рванул к себе, не позволяя ей прорваться. Не рассчитал – Софья пискнула.
–Извини, – просить прощения ему было легко, – Софья, не делай этого. Придётся рассказать про Карину.
–И пусть! – Софья топнула ногой. – Мы…понимаешь, а что, если Нина умерла от нашего…моего следа? Если Уходящий…
–Молчи! – Оборвал Филипп, – ты не можешь знать этого.
–Но и не знать тоже.
–Не рассказывай, – предостерёг Филипп. – У нас нет ничего, кроме подозрений, и потом – ты выставишь себя в самом невыгодном свете.
На мгновение желание повиниться перед всей бывшей Кафедрой овладело и Филиппом. Но он пересилил себя. Хватит, он не мальчик! Он многое сам заработал и многое заслужил. И уж точно не подводит его чуйка, утверждающая, что разгадка и близка, и изящна, и ему по силам. А так? если сдаться, если повиниться, то где же ему слава, где ему победа?
Всё заберут другие. А это Филипп привёл Карину к Ружинской. Ну не привёл, но направил. Разве этого мало?
И теперь – настоящее дело.
–Пусть! – голова Софьи мотнулась. Сейчас она была готова и на это. но Филипп уже понимал, как надо воздействовать и сказал тихо:
–Расскажешь им всё, и я расскажу про то, что у тебя есть домашний полтергейст.
Софья осеклась. Она уже догадывалась, что Филипп не самый тактичный, вежливый и просто положительный человек. Но шантаж?! Низко, грязно, подло!
–Эй, вы где? – Альцер высунулся в коридор, заставляя и Софью, и Филиппа вздрогнуть. – Ну вы даёте! Пошли уже, а?
–Идём, – недовольно отозвался Филипп. – У девушки шок…
Он даже развёл руками, показывая, как ему самому неловко. Альцер понимающе кивнул и скрылся.