–Да…– Гайя отозвалась испуганным шёпотом.
Повернуть ключ, и прихожая. Стало тесно. Всё-таки, маленький коридор не был рассчитан на четверых людей в зимней одежде.
Филиппу пришло вдруг в голову ещё кое-что:
–Представляю, – сказал он, тщательно сдерживая ехидство, – как обрадуется Агнешка, узнав, что её тайна уже не тайна.
–Не обрадуется…
Все вздрогнули. Даже Софья. А как не вздрогнуть. Когда из пустоты материализуется грязное сероватое облачко? Вот облачко расползается, формируя образ девушки – невысокий рост, когда-то красивое, но какое-то очень непривычное лицо, и старинное тяжёлое платье.
Гайя взвизгнула и вцепилась в Зельмана. Зельман стремительно бледнел. Филипп выглядел спокойным, Софья вздохнула:
–Здравствуй, Агнешка.
Агнешка проигнорировала Софью и продолжила свою фразу:
–Разумеется, не обрадуется. Но если вы все здесь, значит, это нужно? Софья?
Полтергейст обратила внимание на Ружинскую. Та, выдираясь из пуховика, ответила:
–Агнеш, они всё знают. Они теперь работают над тем же, что и мы с Филиппом. Нам нужны знания.
–А когда вы умерли? – спросила Гайя, безо всякой церемонии оглядывая полтергейста.
Агнешка смерила её презрительным взглядом:
–А ты вообще кто, деточка?
–Это Гайя, а это Зельман.
–Здрасьте…– выдохнул Зельман, тоже оглядывая Агнешку. Правда, но хотя бы стыдился того, что никак не мог скрыть своего интереса.
–А как вы умерли? Вы помните? Вы что-нибудь слышали? Видели? – Гайя сыпала вопросами. Софье пришлось встать на защиту:
–Гайя, Агнешка не отвечает на то, что ей не нравится. То, что она согласилась рассказать об Уходящем, это…
–Я передумала, – сообщила Агнешка спокойно. Ружинская метнулась к ней:
–Агнеш! Нам нужна эта информация.
–Она, – Агнешка ткнула в Гайю прозрачным, давно мёртвым пальцем, – слишком много хочет знать!
–Есть у неё такое, – согласился Филипп, с усмешкой глянув на покрасневшую Гайю. – Но, Агнешка, ты говорила, что Уходящий опасен. Опасен и для Софии. Софа, однако, доверяет нам. Если ты хочешь защитить Софию, ты должна и нам доверять тоже.
Агнешка притихла. Она смотрела на Филиппа с неприязненным сочувствием. В конце концов признала его правоту, и, медленно кивнув, поплыла в сторону кухни, нарочно не касаясь пола, и даже не пытаясь сделать вид.
–Мне уйти? – шёпотом спросила Гайя. – Я всё испортила, да?
–Не говори глупостей! – в голосе Ружинской не было уверенности, но она заставила себя храбриться и даже сама подтолкнула Гайю в сторону кухоньки.
На самом деле Софья сейчас уже видела, что была, может быть, и неправа, раскрывшись сразу и Гайе, и Зельману. Конечно, оба они были умны, и умели реагировать, и ещё – перехватывали силу Филиппа над ней самой, но всё же – чувство сомнения и сожаления пробудилось в ней, подняло голову. Запоздало Ружинская спохватилась и о том, что не простит себе, если с кем-то из них что-то из-за этого мутного расследования случится.
–Условимся: никаких тупых вопросов, – Агнешка не могла сидеть, но усиленно изображал себя сидящую на стуле. Филипп привалился к подоконнику. Гайя и Зельман втиснулись за стол. Софья села спиной к Филиппу и от этого ей тоже было неуютно…
–Разумеется. Но тупые – это какие? – Зельман любил расставлять точки над «и» ещё в самом начале.
–Вроде этого, – усмехнулась Агнешка, – этого и тех, вроде сколько мне лет, как я умерла, чего видела, чего слышала… есть вещи, которые не надо знать живым. Есть вещи, которые должны забыть мёртвые и ни одна наука этого не охватит!
–Позвольте, – вклинилась неуёмная Гайя, – на сегодняшний день электромагнитные импульсы с точностью свидетельствуют о…
–Гайя, заткнись! – отрывисто попросила Софья. Она знала хорошо Агнешку. Знала её неохотность к вопросам и фразам. Сейчас важнее было получить хоть какую-то информацию, чем взбесить полтергейста (а с Агнешкой это легко) и вообще ничего не получить.