Долго сидел Хорлал в своей комнате, не проронив ни слова. Наконец он глубоко вздохнул и снова стал считать мелкие деньги, раскладывая их по сумкам. Кошели с банкнотами он пересчитал еще раньше и спрятал их в сейф.
XI
Глубокой ночью Хорлал положил под подушку ключ от сейфа и лег в комнате, где хранились деньги. Спал он плохо. Во сне он видел лицо матери Бену, закрытое покрывалом. Она громко бранила сына, но нельзя было ясно разобрать слова. От бриллиантов и изумрудов, украшавших ее, исходили красные, зеленые, белые лучи света, пронизывавшие черное покрывало. Хорлал старался громко подозвать к себе Бену, но голос его как будто пропал — он не мог издать ни одного звука. Вдруг раздался страшный грохот, покрывало разорвалось и упало.
Хорлал вздрогнул, проснулся и открыл глаза. Было еще совсем темно. Порыв ветра захлопнул окно и погасил лампу. Хорлал спичкой зажег ее и проверил время. Уже четыре часа — спать больше нельзя, нужно ехать с деньгами в деревню.
Хорлал умылся и шел в свою комнату, когда его окликнула мать:
— Ты что, сынок, уже встал?
Хорлал зашел в спальню к матери и совершил пронам. Она благословила его и сказала:
— Сынок, я только что видела сон, будто ты едешь, чтобы привести в дом невестку. Утренние сны сбываются.
Улыбаясь, Хорлал вошел в свою комнату, вытащил кошели с деньгами из сейфа и хотел увязать их в тюк, как вдруг ему показалось, что он все еще видит сон. Хорлал сильно постучал по сейфу, но в нем ничего не было. Он развязал узлы кошелей, потряс их, и вдруг из одного выпали два письма, написанные рукой Бену: одно — на имя отца, а другое — на имя Хорлала.
Судорожно разорвав конверт, Хорлал стал читать. Он плохо видел — ему казалось, что свет в комнате потускнел. Пришлось подбавить огня. Он плохо понимал то, что читал, — казалось, он забыл свой родной бенгальский язык.
Оказывается, пока Хорлал обедал, Бену взял банкнотами по десять рупий три тысячи для поездки в Англию. Пароход отправлялся сегодня утром.
Бену писал:
«Я пишу отцу, чтобы он покрыл мой долг. А когда вы откроете чемоданчик, то увидите там драгоценности моей матери. Я не знаю точно, сколько они стоят, но думаю, что больше трех тысяч. Если бы мать была жива и отец не давал мне денег на поездку в Англию, она, конечно, продала бы эти драгоценности и обеспечила меня всем необходимым на дорогу. Я не потерплю, чтобы отец отдал эти драгоценности кому-то другому. Поэтому я с большим трудом взял их у отца. Если отец будет медлить с выплатой моего долга, вы легко сможете продать или заложить эти украшения. Эти вещи принадлежат моей матери, а значит, мне».
В письме было написано много другого, не относившегося к делу.
Хорлал запер комнату, выбежал на улицу, нанял экипаж и помчался к Гангу. Но он не знал названия парохода, на котором уезжал Бену. Добравшись до пристани, он узнал, что сегодня в Англию отбыли два парохода. Как определить, на каком из них был Бену, и каким образом задержать пароход — этого он, разумеется, сообразить никак не мог.
С пристани он поехал домой. Под утренними лучами солнца просыпалась Калькутта. Но Хорлал ничего не видел; он был в прострации. Сердце его отчаянно билось, будто встретило непреодолимое препятствие и никак не могло сдвинуть его с места.
Экипаж остановился около дома, где его ждала мать, где раньше сразу исчезали все неприятности рабочего дня, вся усталость. Хорлал расплатился с извозчиком и вошел в дом, охваченный страхом и глубочайшим отчаянием.
Встревоженная мать спросила:
— Ты куда ездил, сынок?
— Я искал тебе невестку, — ответил он, сухо засмеялся и потерял сознание.
— О господи, что же это такое? — испугалась старушка.
Зачерпнув воду, она вылила ее на лицо Хорлала. Хорлал очнулся и посмотрел вокруг ничего не выражающим взглядом.
— Не беспокойся, мама, мне нужно побыть одному, — сказал он, поспешно ушел в свою комнату и запер изнутри дверь.
Мать села на пол у порога; на нее падали весенние лучи солнца. Она прислонилась к запертой двери и временами звала сына:
— Хорлал, сынок! Хорлал!
— Мама, я выйду попозже, иди пока к себе.
Старуха, не двигаясь, сидела на солнце и шептала молитвы.
Пришел сторож из конторы, постучал в дверь и сказал:
— Бабу, если мы сейчас не выйдем, то пропустим поезд.
Хорлал ответил, не открывая дверь: