При въезде в столицу нас встречает щит с надписью: «Хош гельдиниз!» («Добро пожаловать!»). Рядом еще один щит — нюфус — сообщает о количестве жителей в городе.
Навстречу нам несется гомон толпы, и мы окунаемся в муравьиную суету улиц. Однако никто никуда не спешит. Движутся медленно, лениво, но ни один человек ни минуты не стоит на месте. Вот продавец все время что-то выкрикивает, зазывает покупателей, переминается с ноги на ногу возле маленькой лавочки-тележки. Его руки в постоянном движении, он то и дело размахивает ими, жестикулирует, что-то поднимает, опускает, кладет на место, рекламируя яркий, многоцветный товар. Издали торговец похож на дирижера, только вместо музыкантов вокруг него толпа потенциальных покупателей. Он же и солист, скорее даже ансамбль. Глотка-то своя, что ее жалеть!
Это Айдынлыкевле — предместье столицы, похожее На перенаселенную деревню. Здесь есть своя мечеть. Она построена из глины и ничем не отличается от окружающих ее жилых домов — такая же серая и убогая. Минарет же сложен из оцинкованного железа и напоминает поставленные одна на другую бочки из-под бензина.
Люди одеты бедно, по-деревенски, во что-то серое домотканое. Женщины предместья носят широкие шаровары, стянутые у лодыжек, девушки чаще ходят в юбках. На головах — платки, завязанные узлом под подбородком. Старые женщины робко закрывают лица: не так легко сломать традиционный обычай, да еще поддерживаемый церковью. Фески в результате решительной войны, которую им объявил Ататюрк, исчезли. Их заменили европейские фуражки. И как прочно сидят они на головах турок! Многие женщины носят черную одежду. Юбка до земли, блузка с длинными рукавами, спускающаяся с плеч шаль — все черное.
Улус — район торговли. По мере того как вы въезжаете в город, улицы становятся все более красочным. И витрины магазинов, особенно ювелирных, все более кричащими, сколько там золота! Неужели турки так богаты? Кто в состоянии купить эти блестящие украшения?
Улус — торговый центр Анкары. Это самый оживленный и густонаселенный район. Здесь не просто продают и покупают, а священнодействуют. Торговля превратилась в искусство. Лавочки и магазины оформлены ярко, разнообразно. Непременно нужно торговаться иначе неинтересно. Если покупатель не колеблясь заплатит за товар по самой большой цене, это не принесет продавцу-артисту никакого удовлетворения. Разве это торговля? Нет, покупатель должен так торговаться, чтобы по ходу дела несколько раз выходить из магазина, а потом снова входить, понемногу сбавляя цену. А продавец при этом радостно улыбается и клянется Аллахом, что продает себе в убыток и только из уважения к клиенту. Должно пройти какое-то время, прежде чем стороны уступят друг другу, покупатель выпьет чашечку кофе или чаю, и сияющий продавец, изящно упаковав товар, любезно проводит покупателя до двери. Так торгуют в Улусе. В новых районах, не имеющих столь старых традиций, вас тоже обслужат любезно и с улыбкой, но здесь — увы — самые обыкновенные торговцы, а отнюдь не артисты.
Кемаль-победитель. На улице Чанкыры Джаддеси высится величественный бронзовый памятник Ататюрку. На белом мраморном пьедестале — победоносный вождь верхом на коне. Кемаль-паша смотрит вдаль. У подножия монумента — фигуры воинов в разных позах. Другой памятник Ататюрку находится в центре нового города, на площади Победы, где Ататюрк изображен стоящим, в военной форме, опершись левой рукой на саблю. Он смотрит в сторону холма Чанкая, на котором когда-то жил. И сейчас там находится резиденция президента республики.
Говорят, Мустафа Кемаль как-то в конце своей жизни в минуту откровения сказал:
— Между прочим, я совершил две крупные ошибки. Во-первых, женился — потерял массу драгоценного времени и пережил много огорчений, а во-вторых, сделал провинциальный городок Анкару столицей государства. Анкара, — продолжал президент, — расположена на скалистой местности. Она не имеет сельскохозяйственной базы. А кроме того, здесь не хватает и всегда не будет хватать воды.
На это Исмет Инёню возразил:
— Мы подведем воду с отдаленных гор, соорудил мощный водопровод. Построили же римляне здесь, в Анкаре, великолепные купальни. И сейчас мы любуемся их развалинами. Если это могли сделать римляне, сделаем и мы.
— Вот именно. Придется строить. А в Болу плодородные почвы, прекрасный микроклимат, есть большое озеро. Я вижу, Исмет-паша забыл, что мы турки, а не римляне и что нас окружают свободные граждане, а не рабы.