Маршалл пожал плечами:
— Кто знает, кого из нас он пощадит? Верно, я мог бы убить Ричарда, но он был безоружным, когда пересекал мост. А с тобой он встретился в открытом бою и не смог тебя убить. Должно быть, ему доставит мало удовольствия вспоминать, что каждый из нас мог нанести ему смертельный удар.
Брайан Стед рассмеялся, и в этом смехе отчетливо прозвучала горечь.
— Полагаю, вскоре мы выясним это, Маршалл. Завтра увидим, окажет ли Ричард своему отцу последние почести. В конце концов он будет королем, и вполне законно. А нас оценят не дороже, чем землю, по которой он ступает.
Маршалл сделал гримасу и усмехнулся:
— Здесь я ничем не могу помочь, Брайан.
— Я тоже.
Минуту они в напряженном молчании смотрели в темноту. Наконец Маршалл спросил:
— Ты боишься встречи с Ричардом, Брайан?
— Нет, — ровным тоном отозвался Брайан. — Его отец был законным королем Англии. — Он помедлил немного, изучая звезды, свет которых пробивал темноту ночи. — Вражда между ними могла не вспыхнуть, Маршалл. Теперь, кажется, все уладилось само собой. Однако я не намерен просить прощения у нового короля за то, что сражался на стороне старого, я считаю себя правым. Ричард способен лишить меня того малого, что я имею, но я не стану умолять, чтобы он простил меня за то, что я поступал по совести.
— И я не стану, — подтвердил Маршалл и тихо рассмеялся. — Черт подери, я напомню этому человеку, что я мог бы убить его, но вместо этого отвел руку.
— Благодари за это Бога, — с неожиданным раздражением пробормотал Брайан. — Ты мог бы представить принца Джона королем Англии?
Маршалл мгновенно посерьезнел.
— Нет, ни за что. По-моему, Генрих мог бы сейчас быть с нами, если бы не увидел имени Джона в списке предателей, покинувших его в Ле-Мане.
Мужчины вновь погрузились в молчание, думая о покойном короле. Бедняга Генрих! Прожить такую блестящую жизнь и завершить ее такой незавидной смертью, позволить сыновьям загнать себя в могилу!
В конце жизни он испытал немало боли, стал несчастен и одинок.
Но Брайан Стед всегда продолжал любить своего монарха. Генрих не был изнеженным человеком, он жил в седле, часто забывая о своем положении. Он был хитрым, храбрым и решительным, и эти качества сохранил до самого конца. Его сломала смерть, а не жизнь.
— Во всем этом утешительно одно, — заметил Маршалл.
— Что же?
— Готов поручиться, что первым делом Ричард прикажет освободить свою мать из темницы.
— Верно, — согласился Брайан. — Маршалл!
— Да?
— Как думаешь, какой она стала после пятнадцати лет заточения? Клянусь кровью Господней, ей должно быть уже семьдесят лет.
Маршалл рассмеялся:
— Я могу сказать тебе, какой стала Элеонора, — умной, предусмотрительной и готовой действовать. Конечно, жаль, что Генрих мертв, хотя это он держал ее в тюрьме столько лет. Но к счастью, она дожила до того дня, когда королем стал Ричард. Она всегда гордилась им, Брайан. Она заставит народ подчиниться ему.
Брайан усмехнулся, соглашаясь с Уильямом Маршаллом. Он открыто спорил с королем об Элеоноре, и не однажды. Каждый раз, находясь в Англии, он пользовался случаем, чтобы навестить королеву, и никогда не скрывал этого от Генриха.
— Печально то, что я лишусь своей наследницы, — мрачно заметил Маршалл.
— Изабель де Клер?
Маршалл кивнул.
— Генрих обещал ее мне перед свидетелями, но письменного подтверждения у меня нет. Хотя сомневаюсь, что это изменило бы что-нибудь. Ричард охотнее лишит меня чего-либо, чем одарит. — Маршалл вздохнул. — А ведь я мог бы стать одним из самых богатых вельмож в стране!
— Не сомневаюсь, что и я потеряю Гвинет. — Брайан произнес эти слова легко, несмотря на лежащую у него на душе тяжесть.
— Как знать? Всем известно, что ты помолвлен с этой леди, — утешил друга Маршалл. — Я же никогда не видел Изабель де Клер.
— Значит, тебе будет легче, дружище. Я отлично знаю, чего лишаюсь: прекрасной вдовы и просторных земель.
— Верно. Теперь мы сможем вместе выступать на турнирах.
— Полагаю, ничего другого нам не останется. Казалось, ночь тяжело давит на Брайана. Его сердце глухо ныло от тоски по Генриху и от неясных предчувствий будущего.
Брайан не знал, был ли он влюблен в Гвинет, но ему нравилась эта жизнерадостная леди, не говоря уже о ее обширных землях. Брак представлял собой сделку, был проявлением заботы Генриха о своих сторонниках, и Брайан ценил эту заботу. Он должен был стать не только правителем обширной провинции, но и приобрести умную и хорошенькую невесту. И дом.
Ни один мужчина не откажется стать владельцем земель, размышлял Брайан. Только глупец способен лишиться таких богатств и не сожалеть о них.