Портрет его ярко нарисован в воспоминаниях его жены Ольги Михайловны:
«Сергей Иванович был среднего роста, в плечах неширок, но прям, что придавало фигуре его подтянутый и бодрый вид. Держался прямо, ходил быстро и легко. Прекрасная форма головы скрывала ее величину. Волосы, темные, тонкие, очень мягкие, он расчесывал на прямой пробор, и, поднимаясь, они как бы окрыляли его высокий лоб. У него был крупный характерный рот, короткий, по лицу нос и великолепные черные глаза без всякой «восточной неги» и поволок, чудесные русские черные глаза, исполненные разума и доброты. Если он замечал, что взор собеседника задерживается на них, он отводил взгляд или закрывал глаза темными ресницами. Был он смугл и сильно загорал летом. Голос очень низкий, очень мягкого звучания. Лицо его, строгое, глубоко серьезное и сосредоточенное, легко и часто раскрывалось в улыбке. Смеяться он мог до слез. Умел и любил шутить и острить. Он вырос в доме, где хозяйство было поставлено на широкую ногу — с запасами, с годовыми и семейными праздниками. Но после четырехлетнего пребывания на фронте войны 1914 года и революции, испытав на себе всю тяжесть быта того времени, то есть холод и порой полуголодное существование, он необычайно легко мирился со всем этим и сохранил высокое равнодушие «к земным благам» на всю жизнь и на те времена, когда пришли в его жизнь большие материальные возможности.
В своей одежде держался правила: ни в коем случае не выделяться, но иметь опрятный и корректный вид. Помню, как вернулся он из Италии в прекрасном синем, по тогдашней моде сшитом костюме. Он был в нем элегантен но, к ужасу моему, сейчас же с Пресни был вызван старинный их портной, который совершенно испортил все так, что и носить его было невозможно. На мои стоны и жалобы Сергей Иванович безжалостно отвечал: «Да что я, опереточный премьер, что ли?», и тем дело и кончилось».
Трудно не согласиться с Альбертом Эйнштейном, который как-то сказал, что его интересуют не только ключевые экспериментальные и теоретические исследования, но и люди, их выполнявшие, с их судьбами, вкусами и привычками. Неудивительно, что жизнь и творчество Сергея Ивановича Вавилова давно привлекают внимание изучающих прошлое советской физики. Библиографический перечень литературы о нем насчитывает более четырехсот наименований. Однако этот список неполон. В десятках книг, учебников, монографий, в тысячах научных статей содержатся сведения о нем и о его научных заслугах.
«Вавиловская тема» не может считаться исчерпанной. Еще многие исследователи, изучая огромное творческое наследие ученого, почерпнут из этого наследия идеи и мысли, не устаревшие и в наши дни.
Буду счастлив, если мне удастся рассказать читателям об этом удивительном ученом и необыкновенном человеке.
Корни
Прежде чем начать рассказ о герое нашей книги, поговорим о его корнях. Родословную Вавиловых удается проследить с конца XVIII века. Тогда в селе Ивашкове Волоколамского уезда Московской губернии жил крепостной Вавила Иванович Вавилов.
Вавила Иванович дожил до семидесяти годов, скончавшись в середине прошлого века. Он оставил двоих сыновей — старшего Илью и младшего Ивана, которые, также будучи крепостными, жили со своими многодетными семьями в одном большом доме, стоявшем в самом центре разраставшегося Ивашкова (ныне поселок Ивашково Шаховского района Московской области насчитывает более двадцати пяти тысяч жителей).
Вавиловы занимались извозом, отходничеством, а также малыми промыслами. Особенно многочисленной была семья Ильи Вавиловича, у которого росла дочь и семеро сыновей. Среди них отец будущих знаменитых ученых Сергея Ивановича и Николая Ивановича Вавиловых — Иван Ильич.
У Ивана был хороший слух и звонкий голос, что оказало влияние на его дальнейшую судьбу. Усердно занимаясь в церковном хоре, мальчик завоевал симпатию местного священника. Тот посоветовал Вавиловым отправить сына в Москву учиться на певчего. После долгих обсуждений совет был принят. Так в середине семидесятых годов прошлого столетия Иван Вавилов с мужиками-попутчиками пешком преодолел стотридцатикилометровый путь до Москвы.
Мальчику удалось поступить учеником в хор при Николо-Ваганьковской церкви на Пресне — в одно из немногих мест, куда принимали крестьянских детей. По обычаю, Иван назвал себя по имени отца — Ильиным. Под этой фамилией он прожил немало лет, и только к 1886 году восстановил фамилию Вавилов.
Ваня оказался способным и прилежным учеником, однако, певчим так и не сделался — некому стало оплачивать ученье. Во время поездки в Петербург отец скоропостижно скончался. Похоронили его на кладбище Александро-Невской лавры.