Сначала она не поняла, в чём дело, и решила, что ошиблась дверью или этажом: ей открыла незнакомая женщина с крашеными в огненно-рыжий цвет волосами и с сигаретой в зубах. Из комнаты слышался шум телевизора и детские голоса.
— Извините, — пробормотала Татьяна растерянно. — Я, наверно, ошиблась…
— Кого ищете-то, девушка? — спросила женщина. — Может, подсказать?
— Не знаете, где здесь Игорь живёт?
Женщина почесала ногтем в темени, выпустила дым.
— Игорь? А фамилия?
— Фамилию я не знаю, — сказала Татьяна.
— Тут есть Игорь Васюков, но он этажом выше… Игоря Преснина знаю, с четвёртого, только зачем вам этот алкаш?
— Скажите, это шестой этаж? — спросила Татьяна потерянно.
— Шестой, — ответила та.
— Здесь должен жить Игорь, — сказала Татьяна. — На шестом этаже.
— На этом этаже Игорей вообще нет.
— Странно… Я ещё вчера была здесь, у Игоря, — удивилась Татьяна. — А может быть, вы его по внешности вспомните?
И она описала женщине внешность Игоря. Та задумчиво затянулась, выпустила дым в сторону и покачала головой.
— Такого Игоря не знаю. Васюков тёмненький, почти чернявый, а Преснин — инвалид-афганец. А других Игорей я не знаю.
Хватаясь за последнюю соломинку, Татьяна спросила:
— А вы давно здесь живёте?
— Да лет пять.
— У вас есть лампа?… Длинная такая, в самом окне, на улицу светит?
Женщина озадаченно усмехнулась, кивнула.
— Есть… А вам-то что?
— А почему она в окне? — спросила Татьяна в отчаянии.
— Слушайте, девушка, вы какие-то странные вопросы задаёте, — сказала женщина уже не так любезно, как сначала. — Вам-то такое дело, зачем мне лампа? Если у вас всё, то до свиданья.
И дверь закрылась. Татьяна, ничего не понимая, растерянно побрела к лестнице.
— Кто меня тут ищет? — раздался грубый, пьяный голос. — Кому нужен Игорь Васильевич Преснин? Вы не из соцслужбы, юная леди?
В тусклом свете единственной — очевидно, недавно вкрученной — лампочки Татьяна увидела, что с нижнего этажа к ней поднимался худощавый седой мужчина в выцветшей рубашке, полосатой майке, стоптанных тапочках и трико с пузырями на коленях. Потеряв на ступеньке одну тапочку, он долго пытался её подцепить большим пальцем ноги. В рту у него висела прилипшая к нижней губе дымящая сигарета. Это обращение — "юная леди" — сразу напомнило Татьяне самый первый раз, когда она пришла к Игорю. Именно этот голос напугал её на тёмной лестнице.
Обе руки мужчины были отняты до локтя: из-под коротких рукавов рубашки виднелись желтовато-бледные культи. Та женщина сказала — инвалид-афганец. Не стал одним из цинковых мальчиков, вернулся домой, чтобы жить… вот так?.. Эта сигарета во рту. Как он вообще закуривал?..
— Я тут вышел покурить, — сказал он, пошатываясь и тщетно ловя тапочку. — Вдруг слышу — кто-то толкует про Игоря… Думаю, уж не ко мне ли?
Его всклокоченные редкие волосёнки, засаленные, как и его трико с майкой, торчали в разные стороны, а на покрытом обвислыми складками лице пьяно плавала улыбочка.
— Вы случайно не из социальной службы, юная леди? — снова спросил он. — А то ко мне соцработница должна была прийти, а мужики говорят — я спал…
— Нет, я не из социальной службы, — пробормотала Татьяна. — Я не к вам, извините.
— Жаль, жаль… А то, может быть, зайдёшь, красавица? У меня красненькое есть, если ты водочку не любишь.
— Извините, мне нужно идти, — сказала Татьяна, протискиваясь мимо инвалида.
У неё шла кругом голова. Как это могло быть? Ещё этим утром она ушла отсюда, именно из этой комнаты, и там жил Игорь, а сейчас ей открыла какая-то женщина, которая утверждала, что живёт здесь уже пять лет и никакого Игоря не знает.
Выйдя во двор, она подняла голову. Маяк горел по-прежнему, только Игорь не встретил её там, и она не понимала, почему. Может быть, она что-то перепутала? Нет, всё было верно: окно светилось на шестом этаже.
Она не могла уснуть всю ночь. Часто вставая с постели, она подходила к кухонному окну и смотрела: Маяк был на месте, но Игорь исчез. Какая-то чудовищная ошибка, решила она под утро. Не стоит так пугаться: может быть, если подождать, всё само собой уладится и наваждение пройдёт?
Жени снова не было в университете. Весь день прошёл как в тумане: Татьяна всё время думала об Игоре, и на сердце у неё камнем висела тоска. Сразу после занятий она поспешила к Игорю, но в подъезде её остановила откуда-то взявшаяся вахтёрша:
— Девушка, вы к кому?
— Я к… к Игорю, — от неожиданности заикнулась Татьяна. Странно. Вчера этой тётки здесь не было…
— К какому? — дотошно выпытывала та.
Мысленно махнув рукой, Татьяна сказала, чтобы та только отстала от неё:
— К Преснину. Игорю Васильевичу.
— А, вы соцработник?
"Пусть", — подумала про себя Татьяна, а вслух сказала:
— Да.
— Я раньше вас что-то не видела, — сказала тётка, спуская очки на кончик носа и всматриваясь поверх стёкол в Татьяну. — Новенькая, что ли?
— Ага.
— Ну, проходите.
Татьяна поднялась на шестой этаж, на этот раз внимательно считая лестничные пролёты, чтобы не ошибиться. По дороге она озадаченно думала: ещё один сюрприз. Откуда взялась здесь эта въедливая тётка? Раньше здесь такого препятствия, кажется, не было.
Надежда Татьяны на то, что наваждение само собой пройдёт, не оправдалась: ей открыл мальчик лет десяти.
— А мамы нет дома, — сказал он.
На этот раз она сумела заглянуть в комнату. Определённо, по размерам и виду из окна это была та самая комната, и даже диван был тот же и стоял там же, но кроме него был ещё шкаф, стол и табуретки, а также телевизор с видеомагнитофоном. Татьяна узнала рисунок обоев и даже места, где они отстали от стены. Лампа была на окне, и даже герань была та же. На стене висел ковёр, а на гвоздике у ковра — бинокль. Тот самый.
— Как тебя зовут? — спросила Татьяна.
— Я с незнакомыми не разговариваю, — сказал мальчик.
— Меня зовут Таня. Я приходила вчера. Так что я не очень уж незнакомая. Если ты мне скажешь, как зовут тебя, то мы будем окончательно знакомы.
Мальчик посмотрел на неё внимательно.
— А, вы вчера про Игоря расспрашивали? Я помню. Я слышал, как вы разговаривали с мамой. Меня зовут Миша.