По окрестностям стали расползаться недобрые слухи. Люди боялись таинственного незнакомца. Едва только он появлялся, как все тут же старались скрыться в домах, трактирах или поскорее убраться с его пути.
Не долго странствовал Охотник в своих поисках. Под тенистыми вековыми дубами он нашел хижину и остановился, осматривая ее. Уж день близился к закату, а Охотник все стоял, не шелохнувшись, глядя на скромное маленькое жилище. И лишь когда солнечный диск скрылся за высокими горами и угасли его последние лучи, а тьма укутала все своими объятиями, из хижины вышла молодая златовласая женщина, закутанная в огромную шаль.
Она остановилась на отдаленном расстоянии от странника, словно намеренно подчеркивая расстояние между ними, и долго-долго смотрела на него, не произнося ни слова. Затем тихо подошла к нему и, все так же не говоря ни слова, взяла за руку и отвела в хижину. Там женщина усадила Охотника на скамью, медленно стянула капюшон с его головы и, положив ладони на его глаза, едва слышно зашептала слова.
- Теперь ты свободен, словно вольный ветер, - тихо промолвила она после завершения обряда, - отныне можешь идти туда, куда укажет твой острый взгляд.
Она хотела отойти, но гость взял ее ладони в свои руки и не дал отстраниться. Он долго всматривался в ее лицо, и что-то теплое зажглось в его глазах, от чего Айна не могла отвести взгляда.
- Айна, - словно пробуя на вкус сладкий нектар и наслаждаясь его вкусом, медленно произнес Охотник, - Айна... Они дали тебе красивое имя. «Светлая»... - На его красивых губах заиграла улыбка, которая согрела его глаза и волшебным образом преобразила лицо. - Я пришел за тобой. Вернись со мной.
Айна виновато опустила взгляд, но ладоней из мужских рук так и не выпустила, словно что-то прочно связывало их и не давало отдалиться.
После долгих уговоров Айна согласилась вернуться. Вернуться вместе со своим мужем - Джодоком Одханом - в мир, где правили боги. Он показал ей сколь велика сила его любви. Любви, которая вела не способного видеть правильной дорогой. Любви столь сильной и крепкой, что ни бесконечные миры, разделявшие их, ни время не смогли заставить его свернуть с пути и вернуться. Джодок Одхан возносил с Айну до бескрайних миров, ведомых только им одним, дарил ей все звезды и все светила. Он любил ее бесконечно.
- Бабушка, а почему Айна ушла от Одхана? Она его не любила? - спросил тонкий детский голосок.
- Она любила его больше, чем могут любить тысячи, миллионы собранных людей вместе, любила его больше своей жизни, - тихо ответила пожилая женщина, сидевшая рядом. - Вот только любовь может поселить в сердце высокомерие. Чем больше любишь кого-то, тем больше гордости в нем зарождается. И тем больше страданий это приносит тому, кто любит, ведь любящая душа способна многое простить. Старый верховный бог-прародитель Тараунас Кон сам наказал своего сына: он лишил его способности видеть и сказал, что только та, что безгранично и бескорыстно любит его, способна вернуть ему зрение. Совсем рассвирепел Джодак Одхан, бросился он искать Айну, обвиняя ее в своем несчастии и требуя немедленного исцеления. Да только и тут вмешался Тараунас Кон.
- Носить тебе это наказание до тех пор, пока сердце твое не прозреет и само не приведет к той, что исцелит тебя. - С этими словами раздался оглушительный раскат грома, воздух рассекли огненные всполохи, чередующиеся с ослепительными нитями молний, клубы серого дыма скрыли все вокруг. Сквозь эту непроницаемую пелену стали пробиваться яркие лучи, они прорезали мрак, образовывая яркий тоннель, который подхватил Айну и тут же закрылся. И тут же все стихло, умолкли раскатистые звуки, а тьма трусливо рассеялась. Звенящая тишина обрушилась на оставшихся богов.
Так покарал Верховный бог своего возгордившегося сына. Он отправил Айну в мир смертных, а Джодак, если действительно любил ее, должен был следовать голосу своего сердца, чтобы найти ее. Но прежде всего он должен был научиться слышать этот самый голос сердца, а не голос эгоизма.
- Бабушка, а боги могут свободно приходить в наш мир? -допытывалась маленькая девочка, внимательно слушая ответы старой женщины.
- Нет, дитя, богам запрещено вмешиваться в жизнь людей, приходя в их мир. Они могут вершить судьбы народов с высоты своего мира.