Роман «Свет озера» сыграл важную роль в развитии этой демократической, антибуржуазной литературы. В нем наиболее развернуто и полно представлена положительная программа защиты человека и человечности в бесчеловечном обществе, потому что герои Клавеля показаны в схватке с самой чудовищной формой проявления этой бесчеловечности — с войной.
Часть первая
ПУТЬ ЧЕРЕЗ ЗИМУ
Моим друзьям Дюфуру, Реймону, Сотеру.
Братски
1
Ночь уже зашла за половину. Ночь зимняя, но такая сияющая, совсем как июльская южная ночь. Полная луна заливала нестерпимой белизной плато. Вся эта безбрежность света обрушивалась на черную громаду леса, залегшего там вдали у горизонта, придавленного тяжелым сверканием небес. Как распознать дорогу среди этой ленивой зыби, где глыбились сугробы, лишь слегка оттененные зеленой прозрачной тенью, такой же, как и весь мир, блистающей, но льдистой. И тем не менее долгая череда крытых крепкой парусиной повозок, поставленных на полозья, двигалась прямо на восток, туда, где горы преграждали небосвод.
Бизонтен Доблестный шагал крупно, немного тяжеловато, лодыжки его были обмотаны кусками мешковины, отчего ноги казались неестественно огромными. Да и у всех прочих тоже, поэтому им приходилось на шагу шире расставлять ступни. Лошадям было не так трудно, как людям. Бизонтен, что вел кобыл, запряженных цугом, чуть отошел в сторону. И гаркнул:
— Вот он, великий свет! Клянусь тебе, страна, лежащая внизу, ты такого никогда не видывала!
Он коротко, как-то по-птичьи захохотал и замолк. Лиз, кобылка, запряженная первой, прижала уши и затрясла башкой. Потому что любой звук в этом бескрайнем просторе звучал как лязганье металла.
Пьер Мерсье, шедший впереди, оглянулся и бросил в ответ:
— Что верно, то верно. Прав ты был, что уговорил нас выехать затемно.
Голос его разнесся так далеко, что Бизонтен озадаченно покачал головой.
— Ну и чертовщина! — процедил он сквозь зубы. — До того все здесь, даже воздух, перемерзло, что икнешь — за десять лье услышат!
Клубы пара, слетавшие с губ тех, что вели караван, смешивались с тяжким дыханием лошадей, крупы и бока которых, казалось, дымились. И это дыхание, этот парок расползались белым по белизне плато, вольготно раскинувшегося под белым лунным светом. Ветер стихал, словно придавленный морозом. Он, ветер, взлетел на вершины, чтобы оттуда продолжать свой путь, и, конечно же, это он раздувал и без того яркое сияние звезд.
Бизонтен остановился. Леса долины Жу были уже далеко позади, но ему почему-то почудилось, что черные их верхушки укоризненно покачивают головами. Он пробормотал про себя:
— Сосна — она дерево гневливое.
Все, что было здесь живым: люди, животные, дальний лес, тени лошадей, повозок и людей, — казалось не столь живо, как сами небеса. Такое небо редко доводилось видеть Бизонтену, даже ему, столько раз шагавшему по дорогам глубокой ночью. Чуть с сумасшедшинкой небо, все в буйном разливе трепетного золота. Так и думалось: а вдруг оно возьмет и начнет сыпать не снег, а звезды; а что, если всю землю вовлечет оно в эту неоглядную круговерть огней. Хотя ветер вздыбился над этой тишью, он только нагнал света, рождающего музыку, и от нее становилось разом и весело и тревожно.
Радостью Бизонтена было двигаться вперед. После нескончаемого сидения в вечном полумраке, под сводом сосен, он вновь ощутил в себе эту жажду дороги, какую познал в первые годы бродячей своей жизни. А нынче ночью его палка, палка странствующего подмастерья, и узел со всеми его пожитками лежали в повозке, но в повозку он не сел, все шагал рядом.
А вот тоскливый страх давил сердце — оттого, что не один он пустился в путь. Ведь это он уговорил отправиться с ним вместе тридцать человек. Он знал край Во. И с жителями Во долго трудился вместе. Славные это люди, одно плохо — власти у них строгие. Как поведут себя жандармы, когда перед ними появится неизвестно откуда взявшаяся целая вереница повозок? Можно ли пробраться через границу там, где ее охраняют не слишком тщательно? А эта вот дорога, куда она ведет? А дорога между границей и городом Морж, где Бизонтен рассчитывал сделать привал?