— А я полагаю, что у вас его нет, профессор, — добавил он. — Я непременно соберу справки. Конечно, это будет трудно. Полиция по политическим делам относится к магистратуре недоверчиво, может-быть, потому, что мы не желаем следовать за нею во всех ее фантастических предприятиях. А теперь вернемся к прежнему. Скажите, вы не замечали в лице вашего ассистента некоторой асимметрии?
— Нет, никогда не замечал.
— А я прекрасно видел. Одним словом, послушайте, если у вас будут какие-нибудь данные, сообщите их мне. А если при вскрытии окажется какая-нибудь аномалия внутренних органов, предупредите меня. Это очень ценно для меня и для моих занятий.
— Неужели вскрытие необходимо?
— Необходимо. Я поручил его доктору Мидеи, ассистенту патологической анатомии. Он условится с вами относительно часа, но, по закону, не ранее завтрашнего утра. Вскрытие могут сделать и здесь, в лаборатории. Тут, ведь, есть все необходимое. Я предоставляю все вам, а вы пришлете мне потом подписанный протокол.
Я надеялся, что можно было обойтись без вскрытия. К чему оно? Причина смерти была слишком очевидна, чтобы искать дальше. Тем не менее, я не настаивал в надежде, что добьюсь от доктора Мидеи исполнения последней воли моего бедного друга.
Не знаю, как я провел остаток дня. Повидимому, я распорядился достать разрешение на перенесение трупа в нашу виллу и собрал книги и бумаги для дачи, а главное отогнал от себя все мысли, напоминавшие нашу работу и проекты. Мне хотелось перескочить сразу через длинный период дней, чтобы смотреть на фигуру Эрцкого издалека, не встречая последних впечатлений.
Около восемнадцати часов3 пришел доктор Мидеи и пожелал поговорить со мною. Он попросил меня по секрету разрешить, чтобы вскрытие было сделано сегодня же: на следующий день он должен был ехать в Рим.
Мысль, что все будет кончено в один день, была для меня огромным облегчением. Я надеялся тоже, что так будет легче получить от него согласие ограничиться непосредственным констатированием факта, не делая полного вскрытия трупа.
Мы условились встретиться в 21 час4. Я велел перенести тело в залу, где я читаю лекции по анатомии для художников. Когда Мидеи явился, было уже почти темно. Я попросил его произвести вскрытие лично и диктовать мне оказавшееся.
Но прежде всего я решил обязать его услугою. Мидеи принадлежит к слишком распространенному у нас, особенно среди молодежи, типу пресыщенных людей. Он постоянно жаловался и ставил в распоряжение своего настроения богатый арсенал ругательств и брани, доставляемый ему его тосканским происхождением. Он ехал в Рим, чтобы получить от министерства освободившееся место, на которое, по его мнению, он имел право в силу последнего конкурса.
— Если мне не дадут его безбожники, то я отправлю все к чорту.
Я написал для него рекомендательное письмо к главному директору и сел за стол, повернувшись к нему спиною.
— Диктуйте, пожалуйста.
Он начал диктовать обычный акт вскрытия. Сперва внешний осмотр, примерный возраст, степень свежести трупа, размеры жировой клетчатки и т. д. Когда он собрался приступить к осмотру головы, я остановил его. Это был решительный момент.
— Доктор, нельзя ли обойтись без вскрытия мозга?
— Конечно, можно, — ответил он. — К чему оно? По моему, если желаете, запишем, что оно было сделано. Но смотрите, эта мелюзга — следователь психиатр — придает ему огромное значение. Но все равно. Напишем: ничего ненормального в голове и в черепном мозгу. Согласны? Решено, что вы покрываете меня.
— Само собою разумеется, — сказал я, — завтра акт будет передан и никто ничего не узнает. Сюда не войдет никто, кроме вас, меня и моего сторожа.
— Хорошо, приступим к дальнейшему.
Поощряемый его уступчивостью, я старался еще более разжечь ее расспросами и интересом к рассуждениям, которые он вставлял между периодами диктуемого и спросил, нельзя ли сократить вскрытие.
— Главное, доктор, это констатирование причины смерти. Забудьте на короткое время, что вы анатом-патолог и вспомните только свою хирургию. Рассмотрите рану, зондируйте сердце, поглядите, нельзя ли извлечь пулю — и все тут.
— Как хотите, — ответил он, — я к вашим услугам. Раз вы говорите, что никто об этом не узнает. А что вы сделаете с трупом?
— Я получил разрешение перевезти его в фамильный склеп в деревне.