– Почему нет? – спрашивает Эштон и, похоже, действительно хочет разгадать загадку моего отказа.
Вздохнув, я тяну за листочки, и мне удается вытащить их из-под его бедра. Я собираю записи, закрываю две книги и запихиваю все в рюкзак.
– Потому что я в принципе не говорю «да» свиданиям с теми, кто приглашает меня только для того, чтобы доказать, кто больший идиот, – объясняю я. Словно я когда-нибудь говорю свиданиям «да». Я закидываю рюкзак за спину и направляюсь к выходу. Эштон идет за мной. Конечно, теперь, когда я бросила попытки учиться, он внезапно смог оторвать свое тело от стола.
– Эй, подожди, – настаивает он, следуя за мной.
Когда мы доходим до выхода, он, вопреки моим опасениям, не преграждает мне путь, а придерживает дверь. Мне хотелось бы видеть в нем легкомысленного бабника, но Эш не облегчает мне задачу.
Широкими шагами я выхожу из здания. Эштон идет за мной, и крошечная часть меня испытывает удовольствие от звука шагов позади.
Просто дыши! Я игнорирую первые капли дождя, падающие с серого неба и растекающиеся по моей коже, и уверенно направляюсь дальше. Уже темнеет, и я должна идти домой.
– Я хочу встретиться с тобой, – просит Эштон еще раз. Во рту у меня становится сухо, когда я уголком глаза наблюдаю за каплями дождя, исчезающими под вырезом его рубашки. Парень продолжает бежать рядом со мной. Я могу понять девушек, которые сдаются и слепо следуют за ним в нирвану разбитого сердца.
– Я не могу, – все же тихо произношу я, и тень сожаления звучит в моем голосе, когда я замечаю его напряженный взгляд. Я просто не могу себе этого позволить. Даже если я признаю, что нейромедиаторы моего тела устраивают фейерверк в честь четвертого июля из-за него.
Эштон почти разочарованным жестом откидывает со лба уже полностью мокрые волосы и пожимает плечами.
– Ты можешь мне сказать почему?
Зачем он делает вид, что это действительно что-то значит для него? Я, конечно, не первая, кого он пытается уговорить на свидание. Возможно, не первая за сегодняшний день. Или полдня. Так почему это серьезное выражение лица и взгляд «плохого парня с израненной душой», который, вероятно, совершенствовался годами, заставляют что-то трепетать во мне? Я прикрываю глаза и пытаюсь не поддаться его приемам.
– У меня нет времени, – коротко объясняю я и ускоряю шаг.
Эштон снимает свою кофту, которая была завязана на бедрах, и расправляет ее над нашими головами, хотя я не просила его играть в спасителя. Несмотря на это, улыбка скользит по моим губам, и легкое покалывание пробегает по телу, когда его рука случайно касается меня. Молча мы преодолеваем оставшееся расстояние до автобусной остановки. Мне повезло, что автобус остановился у обочины как раз в тот момент, когда мы подошли к слабо освещенной остановке. Это облегчает мой побег. Однако я не учла намерения Эштона. Он хватает меня за руку и останавливает.
– У тебя нет времени. Хорошая отговорка. На сегодня. Но что насчет завтра? Послезавтра?
Я смотрю на его пальцы, обхватывающие мою руку, и сердце начинает трепетать. Глупое сердце.
Очень медленно он поворачивает мою руку ладонью вниз и достает ручку, которой торопливо пишет цифры на моей коже. Я понимаю, что это его номер телефона. Не понимаю, почему каждая завитушка чернил вызывает маленькие землетрясения в моем животе.
– Завтра я тоже не могу, – выдавливаю я. Я должна прояснить все, иначе он не поймет, но почему, черт возьми, мне нужно приложить так много усилий, чтобы произнести следующие слова? – Послушай, ты кажешься милым парнем, но я не ищу отношений, – я краснею. – Или что ты там ищешь, – вслух это звучит гораздо двусмысленнее, чем в мыслях. – Хочу сосредоточиться на учебе, – я делаю глубокий вздох. И я не особая любительница приключений, – тихо заканчиваю я. Потому что ясно одно, Эштон точно ищет именно их: приключений.
– Немного приключений – часть учебы, – парирует он. – Ты можешь начать с того, что придешь завтра на вечеринку студенческого братства Каппы Сигмы и встретишь там меня. Самая лучшая вечеринка перед началом семестра, – он усмехается, и эта кривая улыбка означает, что он не отступит.
– Я подумаю, – бормочу я, бросая взгляд на свою руку, которую он все еще держит в своих ладонях. – Мне нужно идти. Иначе автобус уедет без меня.
Эштон неохотно отпускает меня.
– Не думай. Приходи! Встретимся в восемь около общежития, или позвони мне, и я заеду за тобой, – произносит он, но двери автобуса уже закрываются и уберегают меня от ответа. Автобус трогается с места, и я, пошатываясь, пробираюсь по проходу к заднему сиденью. Я пытаюсь внушить себе, что делаю это потому, что там будут свободные места, а не потому, что я смогу в последний раз взглянуть на Эштона. Он небрежно набросил кофту на плечи и неподвижно стоит под дождем, пока мокрый асфальт и сгущающиеся сумерки не разделяют нас.