Опустив голову, Ахдия ушла с разбитым сердцем. Расим пошёл за ней, но остановился возле террасы с внутренним пустым садом. Он не мог позволить себе остановить её. За эти двадцать лет Ахдия действительно заменила ему мать, а он так ранил её. Эта обида в её глазах… Может, стоило поделиться с ней своими планами с самого начала? Она всегда давала ему ценные советы и порой утешала, когда он терпел неудачу. Расим так хотел побежать за ней, вытереть её слёзы и крепко обнять, но память об отце сдерживала его. Отец делал всё ради него и даже пожертвовал собой. И если сейчас он отступится от своей цели, он предаст эту память об отце. Глядя, как Ахдия приближается к дальнему углу террасы, единственное, что он мог сделать — это нарушить одно из своих правил.
— Я тоже любил вас, матушка.
Вытерев слезу и проглотив горький ком, Расим с расширившейся пустотой в душе направился в свои покои…
После полудня Расим вернулся к себе домой, он хотел наведать своих пленников. Услышав его шаги, Мафтун вышел из кухни и, склонив голову, поприветствовал падишаха.
— Доброго дня, мой бесподобный падишах, — Мафтун опустил руку от сердца и посмотрел на Расима. Его смена закончилась утром, но он остался, чтобы высказать свое предложение.
— Ты один? — осведомился Расим. — Одил не приходил? — он заглянул на кухню, но никого не было.
— Нет, господин, — ответил Мафтун, шагнув в сторону. — Он с гвардейцами привёл новую пленницу и после их ухода я больше не видел дядю.
Расим скрутил губы и кивнул. Сев за кухонный стол, он налил себе чёрный чай, который заварил надзиратель.
— Кстати, о вашей пленнице, — подчеркнул Мафтун. — Она ничего не ест.
— Не переживай, — заявил падишах, опустошив пиалу. — С голоду не помрёт… Ты ждёшь Исмата? — Расим перевёл взгляд на надзирателя, который нерешительно стоял в проёме.
— Исмат заступит на смену вечером, господин… Я ждал вас, — наконец сказал он, после короткой паузы.
— Зачем? — тихо спросил падишах и подозрительно скосил на него взгляд исподлобья.
— Вы назначили Ахдию главной на кухне во дворце, — промедлив, начал Мафтун, — и теперь ваша кухня здесь пустует. Некому готовить еду для… пленников… И я подумал… Может, вы позволите моей жене стать вашей новой кухаркой?
Услышав имя Ахдии, Расим томно опустил взгляд в сторону. Он всё ещё был подавлен её неожиданным уходом.
— Мне не нужна кухарка, — заявил Расим. — Но пускай приходит и готовит вам еду, — он понял, для чего на самом деле Мафтун просил за неё.
— Спасибо, мой бесподобный господин, — надзиратель чуть улыбнулся и склонил голову, прижав руку к сердцу.
— Допей свой чай, — Расим указал на синий чайник посередине стола, — и иди домой, обрадуй жену. Пусть хотя бы для неё этот день будет добрым.
Падишах встал, похлопал Мафтуна по плечу и направился к скрытой двери. Сняв и повесив халат на деревянный крючок, Расим открыл дверь и спустился в темницу.
В тёмном коридоре внезапно загорелись все масляные лампы. В проёме показался Расим. Каждым шагом вниз он смирялся с уходом Ахдии и подавлял в себе грусть. У него была цель, и он прекрасно осознавал, что на пути к её достижению, он испытает немало горечи. Он был уже близко к своей цели, и ничто больше не должно вставать у него на пути. Скинув с лица опечаленную гримасу, Расим улыбнулся. Он шагнул в коридор темницы и сразу же услышал требовательный голос Акобира в своей голове.
— «Как мои птенцы?»
— Мог бы для начала и поздороваться. Или ты забыл о своих манерах в силу своей древности? — съязвил Расим, подходя к его клетке.
— «Мы никогда не обменивались любезностями» — Акобир приподнялся и приблизился к решётке насколько это позволяла тяжёлая цепь.
— Да-а? И кто в этом виноват? Ты же молчал все эти годы, — Расим с усмешкой и упрёком развёл руками.
— «Теперь нет. Я отвечаю на твои вопросы и помогаю тебе с книгой. И я хочу знать, как поживают мои дети!»
Расим фыркнул и закатил глаза.
— От твоей помощи толку, как от собаки во время рыбалки, — Расим снова съязвил с косым взглядом. — Я всего добился сам, а в остальном мне помогут твои птенцы… и без твоей помощи, — подчёркнуто добавил он. — Отдалив их от твоего влияния, они начали делать успехи, и они на удивление быстро растут. Я оказываю им такую заботу, которую… ты бы не смог, — чуть подождав, сказал Расим. — Они ни в чём не нуждаются… Впрочем, ты и сам можешь спросить у них. Вы же общаетесь мысленно, — Расим подвёл два пальца к виску.
— «Не могу», — с досадой ответил Акобир. — «Мой взор объят тьмой, а без зрительного контакта я не могу общаться с себе подобными, когда они далеко от меня. Если я попытаюсь, то причиню лишь вред своим птенцам».