Азим знал, что не ладит со своими обещаниями, но искренне верил, что с помощью копейщиков и Рудобы он сдержит своё слово. Потому юноша отчаянно тряхнул рукой, чтобы воевода копейщиков подошёл и пожал её.
Латиф неуверенно смотрел на юношу перед ним. Его слова звучали искренно, но сможет ли он одолеть колдуна, с которым не смогла совладать могущественная ведьма? Сможет ли эта птица противостоять Расиму, когда у него в плену четыре таких же?
Латиф обернулся на своё войско — те ожидали его решения. Он опустил взгляд и задумался. Этот юноша прилетел верхом на симурге и говорит уверенно. Может, он — та надежда, за которой Латиф явился сюда и о которой молил Всевышнего? С войском Ахоруна и этой сказочной птицей возможно у них будет шанс. Он должен попытаться… ещё один раз.
Отбросив сомнения, Латиф подошёл к Азиму. Он поднял перед собой копьё, три раза повертел им и резко воткнул его остриём в землю. Латиф опустил свой щит и отбросил его в сторону, сделав то же самое со своим мечом на поясе.
— Меня зовут Латиф ибн Маъруф, — представился он. — И я принимаю твоё слово, — Латиф крепко пожал руку Азима до предплечья, а копейщики за ним радостно заревели, высоко подняв свои копья.
«Люди бывают разные, особенно дети. Многим не по нраву строгое воспитание. На улицах дети с дурным нравом вымещают своё зло и всё, что запрещено дома. Такие дети дружат только с себе подобными и только, если знают о совершённых ими проступках. Такие дети вырастают своенравными бунтарями, не проявляющих малейшего уважения к старшим.
Для послушных и воспитанных детей среди драчунов и задир нет места, если только они не готовы переступить черту ради признания.
Как бы я воспитала своего сына, если бы не та трагедия?»
Ардвисура
Когда Азим с Латифом подошли к султану, все воины и лучники Ахоруна прижали кулаки к сердцу и с почтением склонили головы перед Азимом. Вслед за своим войском Бузург одобрительно кивнул, гордясь Азимом как своим сыном. На удивление Латифу даже белые львы склонили головы перед юношей в чёрном. Эта была благодарность за то, что он предотвратил братоубийственное сражение.
Тем не менее основное сражение было ещё впереди. Все понимали это. Потому на следующий день объединённое войско выступило на Расулабад.
Поход продлился пять дней. За это время ахорунцы и зебистанцы сблизились и сплотились против общего врага. Среди копейщиков Латифа и лучников Арружа нашлись двоюродные и троюродные братья. Дальних родственников тоже оказалось немало. Они обнимались и проливали слёзы от счастья, что им не пришлось проливать родную кровь.
В столицу Зебистана воины шли смешанными отрядами и при каждом привале зажигали костры, у которых они шутили, смеялись, пели и танцевали. Они даже устраивали дружеские соревнования между собой по борьбе и метанию копий. Султан поддержал эту инициативу и обещал Джасуру, воину из Ангурана, победившему в борьбе, чалму из золотого шёлка и красный рубин, размером с его кулак. Джамалу из Расулабада султан подарит копьё с золотым наконечником. Естественно, победители получат заслуженное после победы над Расимом. Но если по исходу войны они погибнут, обещанную награду вручат их семьям — так распорядился султан.
Положительное настроение и небрежные улыбки были чужды Азиму. Он напоминал воинам, что они должны быть готовы ко всему. Юноша практически не принимал никакого участия во время состязаний. Он предпочитал проводить занятия с мастером над оружием.
Азим был неразговорчив и всю дорогу после объединения скрывал ношу своих чувств под притворной или сдержанной улыбкой. Правда, притворятся у него получалось плохо — его выдавали глаза. Воины видели в них обеспокоенность, но юноша не делился своими переживаниями. Потому они не тревожили его покой, когда Азим хотел уединиться и удалялся ото всех во время заката.
Мысли о Зилоле не оставляли Азима ни на мгновение. Расулабад с каждым шагом был всё ближе и ближе, тем самым его волнение о жене и успехе этого похода становились всё сильнее и сильнее. Кроме того, у него было ещё одно странное чувство тревоги, которое приводило его в недоумение.