Над дворцом парил Акобир. Рудоба вылетела из огня к нему, в след за ней вскоре вылетели ещё три маленьких симурга. Вместе они начали кружить и кричать от радости, а вот среди воинов воцарилась напряжённая тишина. Рудоба посмотрела вниз, словно почувствовав переживания воинов за Азима. Она опустилась над лестницами и начала взмахивать крыльями, чтобы сдуть огонь с прохода во дворец.
Ей это вроде удалось — пламени стало гораздо меньше. Потому Латиф снова решил отправить за Азимом, но остановился на пол пути. Он и все остальные заметили силуэт в коридоре, который медленно приближался к выходу. Не было ясно Азим ли это или Расим. Все замерли в ожидании…
Как только силуэт дошёл до проёма и закатные лучи озарили его лицо, все узнали в нём Азима и заревели одним голосом, словно гром, сотрясая воздух. Гром стих и Латиф вышел вперёд, поднял кулак вверх и громко крикнул:
— Слава Азиму!
— Слава Азиму! — повторило за ним объединённое войско.
— Азим! Азим! Азим! — кричал Латиф, стуча кулаком по воздуху. — Шах! Шахиншах!.. Шах! Шахиншах!.. Азим! Азим! Азим! — повторял Латиф уже со своими копейщиками. — Шах! Шахиншах!.. Шах! Шахиншах!.. Азим! Азим! Азим! — к ним присоединились султан и воины Ахоруна. — Шах! Шахиншах!.. Шах! Шахиншах! Рр-ра-а-а-а!!! — от их рёва воздух снова содрогнулся.
Опустив кулак и прижав его к сердцу, Латиф встал на одно колено и смиренно склонил голову. За ним повторили его копейщики, а после и воины Ахоруна.
Несмотря на небольшой огонь над входом во дворец, Рудоба села над воротами и издала протяжной крик, тряся шеей. Эта была её благодарность. Она не только вернула своих птенцов, но и нашла свою пару, живым и здоровым. Сомкнув клюв, Рудоба признательно склонила голову над Азимом.
Воины Чехры и Джоду не совсем понимали, что происходит. Они были поражены тем, что даже сказочное создание склонилось над молодым человеком, появившимся из огня. Некоторые, включая военачальника Чехры, догадывались, что это тот самый Азим ибн Аъзам. Признав его права на трон, они тоже прижали кулаки к сердцу, опустились на одно колено и склонили головы. Остальные воины Чехры и Джоду повторили за ними.
Остался лишь султан Бузург ибн Махмуд. С высоко поднятой головой он смотрел на Азима, который казался озадаченным и растерянным. Бузург испытывал гордость за Азима. Когда их взгляды встретились, Бузург с улыбкой кивнул, прижал руку к сердцу, опустился на одно колено и склонил голову перед своим шахиншахом.
«Дабы жизнь, отданная отцом, обеспечила будущее сына,
Дабы сердце матери не разорвалось, как моё,
Брат мой знай, что твоего сына я воспитаю как своего.
Дабы радость и добро отныне вновь воцарились, Некрузом назову его».
Обещание Азима перед обезглавленным телом Комила.
Погода была пасмурной, как и Азим. Облака словно скорбели по всем убитым, как и Азим. Все думали, что пойдёт дождь, но слёзы проливали только люди. А когда тела ахорунцев вернутся домой, горе наступит и там. Весь мир, казалось, сейчас замер, как и серые облака над Азимом.
Он всё ещё был опечален — Камила больше нет. Он был единственным лучом света среди войска Ахоруна. «Что ты прокис?», сказал бы он сейчас и бросил бы какую-нибудь глупую шутку.
— Твой сын — мой сын, — про себя повторил Азим своё обещание, увидев тонкий луч света, пробившийся сквозь облака. — Я позабочусь о нем.
Азим на своём жеребце ехал во главе большой делегации, включающей в себя султана, мэра Арружа с перевязанной рукой и Мираса, наибов Чехры и Джоду и их военачальников. С ними также ехали Латиф, визири и знать Расулабада и Ангурана, срочно приехавших по поручению султана. В делегации были и двести воинов, как зебистанцев, так и ахорунцев. С некоторыми воинами были их жены и дети. Слуги и простой народ тоже входили в делегацию. Всего их было пятьсот, но, к сожалению Азима, среди них не было его родителей и младшего брата. Путь их занял четыре ночи и пять дней сначала предосеннего поста.
Все эти дни Азим был озадачен последствиями этой войны. Он часто задумчиво смотрел на симургов, парящих под облаками, а когда опускал взгляд, перед его глазами часто всплывала одна и та же картина: тело на повозке, а голова приставлена рядом. Тогда Азим приходил к мнению, что, если бы не он, Комил был бы жив… все они были бы живы. Прав был Расим, иногда думал Азим.
— Он сражался отважно, — вспомнил Азим слова Латифа перед этой повозкой. — Рубил не щадя. Он бежал за вами, когда вы начали кричать «не убивать». В него попала стрела, но он не сдался… Когда он хотел обезоружить противника, с ним случилось… это.