Патриотическая израильская
Был я верный правоверный пионер.«Широку страну родную» громко пел.В комсомоле, скажем правду, господа,Не оставил я заметного следа.В коммунисты меня звали – я не стал.Стал обычный злоязычный либерал.При словах «гражданский долг», «патриотизм»В организме начинался пароксизм.Кроме спутника и флага на лунеЗа державу только стыдно было мне,И, смотря на наши звезды и кумач,Издавал я громкий смех иль горький плач.А теперь скажите: где я? Что со мной?Ведь не здешний я, хотя и не чужой.Но гляжу на эту синюю звездуИ испытываю гордую слезу!И хочу растить бананы на камнях,Славить Господа под Западной стеной,Беззаветно танцевать на площадяхИ с ружьем стоять на страже, как герой!В патриота превратился либерал.Прям как будто только этого и ждал!И готов, как пионер, шагать в строю!И опять я Дунаевского пою!– С гулькин нос страна моя родная,Очень мало в ней лесов, полей и рек,Но другой такой страны не знаю,Где так счастлив русский человек!
Возвращение в Иерусалим
Дорогой мой Владимир Абрамыч!Драгоценный мой Игорь Ароныч!Как журчат и приятно рокочутИмена ваши в полости рта!Как совок по сентябрьскому Сочи,Как изгнанник по капищам отчим —Так по вас я соскучился очень,Аж до чёрта, то бишь до черта!Предо мною то США, то Канада,Надо мною московское лето,Голова моя в тягостном дымеОт того, и того, и того.И как важно, как нужно, как надоСоображать, что вы бродите где-тоВ белокаменном ЕрусалимеПо бессмертной брусчатке его!И не может быть даже двух мнений,Что из этих вот соображенийСостоит, вытекает и складываетсяТо, что мы называем душой:Что, мол, есть, мол, Абрамыч с Аронычем,Да впридачу Наумыч с Миронычем,Да еще Константиныч с Антонычем,Ну и далее, список прикладывается,Хоть уже он не очень большой.
Из дневника – 06
1. «Об меня, глухого…»
Об меня, глухого,Тщетно бьются звук и слово.Всю жизнь бились,Так и не пробились.Да, я таков,Говорю без позы,Что не понимаю стихов,Ни прозы.И сам не знаю, чья это шуточка,Хоть ты тресни,Что из меня получилась дудочкаДля некоторой песни.И не знаю, не ведаю, чьи в нее дуютУста.Ну так что же… дуют и дуют…Пожалуйста.
2. «А может быть, я не один?..»
А может быть, я не один?А может быть, есть и другие,И даже, пожалуй, многие,А может быть, даже и все —На склоне последних годин,Подсчитывая итоги,В растерянности и меланхолииСвое закрывают досье.
Так бездарно распорядитьсяБилетом своим лотерейным.Остается пойти и налитьсяПортвейном.Нелегко, господа, пребыватьВ подобном сознании.Нет, подобное сознаватьВсе же лучше в компании.
3. «Почему-то, когда я на публике…»
Почему-то, когда я на публикеПеред залом с гитарой вдвоем,В моем внешнем и внутреннем обликеПроисходит крутой перелом.
Мои очи исполнены света,Голос мой наливается звоном,Коим барышни в оные летаИной раз соблазнялися оным.
Из меня океан обаянияИзливается щедрой струей,И купаюсь я в том океане,Светлый, мудрый, лукавый, простой.
Отчего ж, когда следующим утромПеред зеркалом я объявляюсь,Никаким ни лукавым, ни мудрымНе кажусь и отнюдь не являюсь?
Где же свет-то? И радость? И младость?Полный мрак и унылая старость.Где же мой ореол и накал?Я их честно вчера излучал!
Из себя напрямую транслировал!Не подделывал! Не имитировал!И опять в себе это найду,Когда снова на сцену взойду!
Отчего же на сцене домашнейЯ хожу, как окурок вчерашний?В силу коих я тайных причин,Словно Джекил и Хайд, двуедин?
И пришло, и ушло, и осталасьЛишь какая-то смутная злость:И куда ж это все подевалось?И откуда все это взялось?
4 (вариация на ту же тему)
Жизнь моя протекает понятноИ приятно, как я нахожу.Я пишу для кино и театра,Хоть и редко туда захожу.
Мне не тягостен плен паутиныНебольших и немногих цепей.Не тону я в болоте рутины,А плетусь помаленьку по ней.