***
- Ну как?
Голос Ореста, звонкий и довольный, резанул тишину, вытряхивая его из тягучего омута мыслей.
- Мне понравилось, - ответил Сурья, не отрывая глаз от небольших волн, накатывающих на поросли камыша.
Девушка давно ушла, и он в одиночестве сидел на кладке, прижав колени к груди. Уже начинало вечереть. Бледно-розовые полосы заката провожали уставшее солнце, размеренно таявшее над рекой. В Межгорье редко где можно было такое увидеть.
- Почему? - холодно спросил Орест.
- Хотел бы я знать...
Губы Сурьи скривились в кислой улыбке. Неужели он мог подумать, что выйдет обмануть брата? Что ж ему постоянно так не везёт?...
Мало беды, что, родившись в княжеской семье, он не был владыкой. И человеком он тоже не был. Но хуже всего было то, что даже мужчиной у него не получалось стать.
Сурья ровным счётом ничего не почувствовал - словно его целовала каменная глыба. А когда она коснулась его там, где должен пылать мужской огонь, его затрясло от отвращения. Девушка сразу всё поняла и оттолкнула его, презрительно плюнув в сторону. Затем убежала, красная от возмущения.
- Может, я должен полюбить? - несмело прошептал он.
Рука Ореста легла на его плечо и легонько сжала. Кого он обманывает? Для страсти любовь не нужна. Брату вот вообще ничего не нужно. Стало быть, с ним самим что-то опять не так...
- Пора домой, - сказал Орест.
Внезапно раздался шум, послышались голоса. Орест прыгнул в воду и заглянул за камыши.
- Кажется, сюда идёт толпа. С факелами, вилами и прочей ерундой.
- Уносим ноги?
- Что ж ты так не нравишься сегодня бабам? - буркнул Орест, выбираясь на берег, - бегом в лес.
Братья рванули через камыши, что было духу. Однако со стороны леса их ждала ещё одна толпа, вооружённая луками.
- Вот тебе и деревня, - присвистнул Орест.
- Напомни, почему мы оставили мечи?
- Не было надобности. Да и сейчас, думаю, справимся.
- Тебе хорошо говорить - тебя не видно.
- Зато будет слышно, - пообещал Орест.
- Надо было брать с собой ядокрылов, - не унимался Сурья.
- Они бы выдали себя клёкотом и задрали коров.
- Хороший хозяин уследит за зверем.
- Хозяин не тем занят!
- И что теперь?!
Сурья метался по берегу, не в силах решиться, куда бежать. С обеих сторон приближались люди. Конечно, можно было ещё пуститься вплавь. Он посмотрел на воду, однако лучники просекли его взгляд и выпустили стрелы, прошив речную гладь острыми и крепкими наконечниками. Значит, в воду не стоило соваться.
- Стало быть, вот наш князь!
Слева от него стоял здоровенный мужик, вооружённый увесистым молотком. На лице его, испещрённом оспинами, играла недобрая ухмылка. Руки верзилы были покрыты шрамами от ожогов - точь-в-точь такие Сурья видел у холостых кузнецов долины.
Из-за спины мужика выглядывала уже знакомая ему русоволосая макушка.
- Я сразу смекнула: не нашенский князь! Одет странно, да выглядит, как девица.
- Молодец, Данка! - похвалили коварную обольстительницу из толпы.
Данка улыбнулась, но, встретившись взглядом с Сурьей, прикусила губу и поспешила исчезнуть.
- Вот дрянь-то, - прошипел Орест.
- Я пришёл с миром, - громко сказал Сурья, подняв ладони к верху, - и уже ухожу.
- Как бы ни так! - загудела толпа.
- А ну-ка, выясним, что за князь? Ты откуда будешь?
- Из Залесья, - нашёлся Сурья.
- Надо же, - хохотнул кузнец, - знамо таковых. Чьих кровей, говоришь?
- Берестовичей.
- Ой, лжёшь! Берестовичи - бояре, а не князья.
- Я и не говорил, что князь.
- Опять лжёшь!
- Говорил! - выкрикнула откуда-то Данка.
- А ну, в холодную его. Пусть настоящий князь решает, что делать с самозванцем.
Сурья огляделся вокруг - его окружили со всех сторон - мужики и бабы, стар и млад, в рубище и добротных белотканных рубахах. Ни много ни мало - человек тридцать, и каждый - кто с вилами, кто с топором, кто с оглоблей, а сбоку ещё и лучники, правда, с красными, видно, с попойки, носами, изрядно потрёпанные и окосевшие до той самой одури, когда сам дьявол нипочем.
- Ну всё! - рявкнул Орест, сбрасывая морок, - с меня хватит. А ну пошли вон!!!
Народ в ужасе замер, глядя, как буквально из воздуха рядом с княжичем-самозванцем нарисовался ещё один - с клыками, блестевшими из-под оттопыренной верхней губы, и синей кожей. Некоторые побросали вилы и стали неистово креститься, другие уже начали разворачиваться, чтобы бежать со всех ног.
- Сатана! - завопил кузнец и метнул в Ореста молоток.
Тот лишь усмехнулся, поймав нехитрое орудие на лету, затем уставился на кузнеца тяжёлым колдовским взглядом. Верзила зашатался, хватаясь рукою за грудь, и упал навзничь. Глаза его закатились, так что стало видно лишь выпученные белки, губы шевелились, жадно хватая воздух.
- Бей Сатану! - раздался пьяный голос. Кричавший громко икнул и запустил в Ореста лопатой.
- Держись за моей спиной, - велел Орест, прижимаясь к брату. И тотчас же в его грудь вонзилось несколько стрел. Он улыбнулся, вынимая древки с бородатыми наконечниками, с которых свисали частички окровавленной плоти. Было жутко больно, однако Орест не подал виду.
Еще несколько человек рухнули наземь под его тяжёлым взглядом. Однако, вместо того, чтобы испугаться и бежать прочь, толпа заревела и стала швырять в братьев всем, что под руку попадалось.
Вспыхнуло синее пламя - камыши занялись, затрещали, выпуская в небо клубы чёрного дыма. Бабы начали орать, дети - плакать, однако мужики оказались не робкого десятка. В ход пошли камни, комья земли, да и попросту кулаки.
Орест растерялся: он не ожидал столь решительного отпора. Будь он один, он бы тотчас же удрал, невзирая на раны. Однако Сурья уязвим. Более того, если б его ранили, Орест ничем не смог бы помочь. Как же всё-таки глупо было оставить у подножья Гор оружие и ядокрылов.
Орест повалил брата на землю, закрывая своим телом от ударов, сыпавшихся со всех сторон. Спина его превратилась в лохмотья. Из разверзнутых ран торчали сломанные кости, а кафтан насквозь пропитался кровью. Орест закрыл глаза и читал исцеляющие заклинания, стараясь не думать о боли. Голова закружилась, и он впал в беспамятство.
***
Когда Орест очнулся, вокруг было темно и пахло сыростью, с примесью тошнотворно кислого запаха. Тело жутко болело. Он попытался шевельнуться, однако что-то мешало, сдавливая грудь и плечи. Ноги упирались в невидимую преграду, твёрдую и нерушимую, как каменная стена. Глаза невыносимо чесались, будто в них насыпали песка.
- Нас заковали в цепи, - тихо сказал Сурья.
Орест несказанно обрадовался, услышав его голос.
- Где мы?
- На дне колодца.
Орест немного поёрзал и, услышав всплеск, понял, что сидит по пояс в воде. Это было хорошо - вода придавала силы.