«…Агния Витольдовна назвала это действо посвящением. Степан очень гордился. Он гордился, а я, признаюсь честно, очень ему завидовал. Мне думалось, что первый Светоч зажечь должен был именно я, ведь это я спроектировал башню! Мастер Берг, простите великодушно мою самоуверенность и желание присвоить себе ваши лавры! Я слишком взволнован, чтобы правильно формулировать свои мысли».
Глупый, наивный и честолюбивый мальчишка! Он все больше напоминал Августу самого себя в юности. Только Август, пожалуй, не стал бы извиняться.
«…Они скрылись в башне на вечерней заре – Степан и Агния Витольдовна. А нам было велено ложиться спать. Но как мы могли пропустить самое интересное?! Как мы могли пропустить запуск механизма?! Уснули лишь самые маленькие, а старшие и ваш покорный слуга бдели поблизости. Мы увидели, мастер! Это было незабываемое зрелище! Удивительной красоты! Светоч воспылал вскоре после полуночи. Огромная свеча, зажженная в ночи! Господин Серов спроектировал гениальный ламповый механизм! Мы плакали, мастер! Слезы текли у нас из глаз, а мы ничего не могли с этим поделать. Да и зачем стирать слезы восторга?!»
Август задумался. Сам он никогда не рыдал от восторга. Не тот характер, не та душевная организация. Он и от горя-то рыдать начал не так давно, после смерти Евдокии. А до того считал себя бездушным.
«…Я уверен, что свет был виден за несколько верст от Горисветово, таким ярким сделал его спроектированный механизм! Мы разбрелись по своим комнатам уже на рассвете, но я так и не смог уснуть. Я ждал Степана, потому что мне хотелось узнать подробности этого удивительного посвящения. Но Степан не появился у себя ни утром, ни к обеду. Вечером я отважился спросить у Агнии Витольдовны, куда он подевался. Она улыбнулась мне своей удивительной ласковой улыбкой, погладила по голове, а потом сказала, что Степан больше не вернется, что после посвящения он отправился в Дюссельдорф, где будет проходить обучение у лучших учителей живописи. Вот такая щедрая награда, мастер! Наверное, на лице моем Агния Витольдовна разглядела не только радость за друга, но и тень зависти, потому как улыбнулась мне материнской улыбкой и сказала, что непременно наступит та ночь, когда я тоже буду допущен к таинству посвящения. Уже одна только эта мысль согревает мое сердце! Я люблю Горисветово, но я мечтаю о большем. Я хочу учиться в столице, мастер Берг!»
Август усмехнулся, ему были понятны амбиции Леонида. Он их одобрял и был готов поддержать финансово. Надо будет непременно написать об этом парнишке. А куда еще девать скопленный капитал старому затворнику, у которого, считай, никого не осталось?
Август так и не написал про свои щедрые намерения. Он был слишком занят или, скорее сказать, слишком пьян, чтобы вообще отвечать на письма Леонида. А парнишка продолжал исправно писать!
«…Посвящение прошли еще двое! Тихон Скобников и Данила Северский. Я не буду перечислять вам их таланты. На то мне не хватит ни бумаги, ни времени. Но вы должны поверить мне на слово! Эти двое невероятно талантливы! Куда талантливее вашего покорного слуги…»
В строчках этих Августу почудилась тень обиды. А может, виной тому была выпитая накануне бутылка самогона? Он читал вслух, водя пальцем по расплывающимся и прыгающим строчкам, чтобы окончательно не потерять нить повествования. Почему вслух? Потому что албасты не умела читать. Она сидела на лавке напротив Августа и ласково почесывала когтем кошку. Кошка мурлыкала от удовольствия, албасты задумчиво улыбалась. Наверное, из-за этой глубокой задумчивости она то и дело перекидывалась из юной девы в уродливую старуху. А Августу то и дело приходилось отпихивать тянущихся к нему слепых белых змей. Иногда змеи оборачивались косами за мгновение до его пинка.
Албасты были интересны эти вечерние чтения. Ее, вековое чудовище, все еще волновали человеческие страсти. А иначе с чего бы она появлялась в маяке всякий раз, когда Август брал в руки запечатанный конверт?!
«…А Свечную башню заперли. Хода в нее нет даже мне, мастер Берг! Агния Витольдовна говорит, что это из соображений безопасности, чтобы младшие дети не смогли себе навредить. Но я-то уже не маленький! Через пять месяцев мне исполнится восемнадцать! Я так и сказал, взял на себя эту смелость. А Агния Витольдовна рассмеялась, сказала, что я стану лучшим из ее светочей, что мне недолго осталось ждать. И так тепло и радостно стало у меня на душе, мастер Берг! Мне кажется я…»