ГЛАВА 24. ПРОБУЖДЕНИЕ МЕРТВЫХ
Маллиана прижимала к полуобнаженной груди меховой коврик — все, чем успела прикрыться при бегстве из храма. Ночь была холодна, но еще более леденило то, что таилось во мраке.
В считанные мгновения ее империя перестала существовать. Из всех покорных ей женщин при ней осталась только ее фаворитка Вири. Их было много, когда они убегали из храма, но и вампиров на улице Грез собралось немало. Вири и Маллиане как-то удалось прорваться, но всех остальных переловили. Их крики до сих пор звенели у Маллианы в ушах. У Вири на виске остался синяк, и губа кровоточила, и платье висело клочьями, но лицо дышало решимостью. Маллиана не могла не восхищаться ею. Вряд ли им удалось бы уйти, если бы Вири, прикрывшись другой жрицей, не швырнула ее вампирам.
После гибели их храма оставалось лишь одно место, где они могли бы укрыться: храм Исса. Маллиана владела ценными для Фарана сведениями, но в то же время знала, что потеря Талассы приведет его в ярость. Не сказать ли ему, что Талассу схватил вампир? Или что она погибла в огне? Если уж сочинять, то как следует — Фаран живет слишком долго, чтобы не уметь разгадать, где ложь, а где правда.
Маллиана была в храме Червя только однажды — когда в первый раз провожала туда Талассу. Тогда она натерпелась достаточно страху, а это посещение обещало стать еще опаснее.
Две женщины свернули с улицы Грез и приближались к храмовой площади по широкой дуге, выводящей на зады храма Исса. К зареву Священного Огня храма Ре теперь добавилось зарево пожара, освещавшее улицу, как днем. Маллиана, видевшая, как первые языки огня лижут стены, знала, что ее храм обречен.
Справа от женщин внезапно открылась дверь, и они нырнули в тень по ту сторону улицы. Из темного проема возникли две фигуры в плащах, с надвинутыми на лица капюшонами. Они огляделись, но не заметили женщин и, пройдя мимо них, направились по переулку к Шпилю. При этом Маллиане удалось хорошо разглядеть их лица с левой стороны. Первый был красивый светловолосый юноша, второй — сгорбленный, лысый как колено старик с выдубленной годами кожей. Младший вел за собой старика, который шел с явной неохотой. Оба, горячо споря о чем-то, вскоре скрылись из глаз. Дождавшись этого, Маллиана выбранилась и прошипела:
— Это он.
— Кто? — спросила Вири.
— Кто-кто! Джайал Иллгилл, отравивший нашил слуг и погубивший наш храм.
В словах верховной жрицы содержалось некоторое преувеличение, но Вири приняла их как должное.
— И как ему удалось опередить нас? — недоумевала Маллиана, замечая при этом, куда направились двое мужчин. В той стороне есть только одно место, куда может отважиться пойти живой человек: гостиница Вибила, и Маллиана готова была побиться на последний дуркал, что туда эти двое и шли. Если так, она и об этом сообщит Фарану — авось это как-то возместит ему потерю Талассы.
— Идем! — поторопила Маллиана, устремляясь вперед по улице. Вири следовала за ней по пятам.
Через каких-нибудь пару минут они вышли к храмовой площади и остановились у разрушенного дома на ее краю. Площадь в этом месте насчитывала около ста ярдов в поперечнике, и мощенное булыжником пространство простиралось до самого лобного места посередине. Храм Исса был слева, но между женщинами и запертыми наглухо медными воротами не имелось никакого укрытия. В воздухе плавали клочья тумана. Справа виднелись колодки, и закованные в них фигуры смутно белели при свете луны.
Вампиров не было видно — они, должно быть, все сбежались к храму Сутис. Площадь выглядела настолько безопасной, насколько это возможно в Тралле после сумерек. Маллиана мотнула головой Вири, и они припустились к храмовым воротам, поднимая за собой клубы тумана.
— Хозяин, это — безумие! — Фуризель дергал Джайала за рукав, но тот не слушал, весь поглощенный мыслью, как бы вернуть себе меч. Опасность, которой при этом подвергались они с Фуризелем, первостепенного значения не имела. Вскоре они добрались до каменного моста ведущего к Шпилю. Острая вершина скалы грозно чернела в воздухе, обрисованная двумя заревами. В пятистах футах внизу простиралось море клубящегося тумана, из которого торчали кое-где наиболее высокие кровли Нижнего Города. Джайал обдумывал, как бы половчее проникнуть в Шпиль — уж конечно, не так, как в прошлый раз. Тут требуются хитрость и дерзость одновременно. За мостом по обе стороны двери имелись окошки, но их загораживала железная решетка. Однако в нескольких футах ниже моста виднелся какой-то старый вход. Мост, некогда соединявший его с главным утесом, давно уже, вероятно, рухнул в пропасть, а ограждали вход всего несколько деревянных брусьев... будь у Джайала веревка, он мог бы спуститься туда. Он шепотом изложил свой план Фуризелю.
В старике замечалось не больше пыла, чем при выходе из дома. Он все еще пребывал в смятении и не верил даже себе самому. Кто этот человек рядом с ним? И кто тот, другой, тоже называющий себя Джайалом Иллгиллом? Но настояния молодого человека возымели наконец действие, и Фуризель повел его ко входу в сточный канал, где прятался, когда Джайала выкинули из гостиницы. Старик, кряхтя, отвалил тяжелый камень, и Джайал в красном зареве увидел идущие вниз осклизлые ступени, которые кончались у какой-то темной дыры. К ржавому железному кольцу у провала была привязана веревка. Фуризель осторожно слез вниз и стал ее выбирать.
— Куда ведет этот люк? — шепотом спросил Джайал. — В катакомбы — без нужды туда лучше не лазить.
Больше спрашивать Джайал не стал, а сержант выбрал всю веревку, футов тридцать длиной, и отвязал ее от кольца.
— Теперь, если дело не выгорит, и убежать-то будет нельзя, — угрюмо сказал он. Они молча вернулись к мосту и крадучись перебрались через него.
Внезапно с вершины Шпиля, окутанной туманом, донесся жуткий клекот.
— О Тени! — ахнул Фуризель. — Что это?
Душу Джайала объяло холодом — это кричал вестник смерти, которого так боялась нянька в былые годы, Житель Шпиля, и крик звучал эхом над улицами и болотами. Сколько раз в детстве и юности слышал Джайал этот крик! И каждый раз на следующее утро дым на вершине храма Ре делался густо-черным: кто-то из жителей Тралла делался жертвой несчастного случая, чумы или войны. Тогда Джайал представлял себе злобное существо, прикованное высоко в своем гнезде над вершинами храмов, вдали от человеческих глаз. Его судьба неразрывно связана с судьбой горожан, на которых оно глядит со своего насеста: предание гласит, что, если оно когда-нибудь порвет свои алмазные цепи и улетит, настанет конец и Траллу, и всем его обитателям. Теперь Житель Шпиля оглашал округу шакальим воем, тонким и жалобным, громче, чем помнилось Джайалу. Неужто срок настал и ночью Тралл погибнет, как предрекали паломники Исса?
— Ничего, — сказал Джайал, заговаривая собственный страх, — это какая-то ночная птица.
— Ну нет, — проворчал Фуризель, — меня ты не обманешь, Иллгилл, — я знаю, что это.
— Мужайся. — Джайал встряхнул старого сержанта за плечо. — Помоги мне с веревкой, а там можешь вернуться в свою сточную канаву.
Джайал поискал, к чему бы привязать веревку, и увидел на парапете обросшую лишайником статую василиска; он захлестнул петлю вокруг постамента и затянул тугой узел.
Потом махнул Фуризелю, отсылая его обратно в сточный люк, куда старик и устремился с невероятной быстротой, то и дело тревожно оглядываясь на вершину Шпиля. Джайал вскочил на парапет моста, сбросил вниз веревку, послав в бездну облачко пыли, повис на руках и через пару мгновений слез по веревке к двери. Он пытался ухватиться за верхнюю перемычку, но никак не мог дотянуться и качался над бездной, как маятник — то к двери, то от нее. Джайал видел, что размах веревки неминуемо приведет его в нужное место, — и в самом деле, скоро он, набрав в грудь воздуха, понесся с головокружительной скоростью прямо в дверь.
Вири и Маллиана, еле переводя дыхание, стояли у ворот храма Исса. Матово-черная ступенчатая пирамида ввинчивалась в ночное небо, словно огромный тупорылый земляной червь. Изнутри не доносилось ни звука. Эта тишина устрашала, и женщины не знали, как быть дальше. Вири, преодолев страх, крикнула раз, потом другой, потом обе завопили разом — но ответа не дождались: можно было подумать, что храм пуст. Женщины переглянулись. Чем больше шума они поднимали, тем больше рисковали привлечь внимание упырей, однако в целом Тралле больше не было места, где они могли бы укрыться. Жрецы Ре никогда не пустили бы их к себе, а где живут их клиенты, они не знали: никто из жриц не покидал пределов храма, разве только в самых чрезвычайных обстоятельствах, за эти последние семь лет. Обе женщины могли надеяться выжить, только достучавшись до жрецов Исса или изобретя какой-либо иной способ.