— Прятался, пока работал над дерьмовым художеством, — поправила я. — Но таковая необходимость отпала, значит, Зяма вот-вот появится.
— Ты полагаешь?
Трошкина скосила глаза, немного подумала, повернулась к витрине, ткнулась носом в зеркальное стекло и застыла, образовав гармоничную пару с чучелом козочки с другой стороны. Выглядело это странновато и тревожно: как упорная попытка анимировать пристальным взглядом некрупного парнокопытного зомби.
Я заволновалась. Трошкина — натура чувствительная. Такой с ума свихнуться — пара пустяков!
— Ты это, Алка, что такое делаешь сейчас? — спросила я осторожно.
Все знают, с сумасшедшими надо очень вежливо разговаривать.
— Так и есть: круги синие, белки красные! — вздохнула подружка.
И прежде чем я успела вежливо сообщить ей, что она таки чокнулась и бредит, вспорхнула на крыльцо аптеки. Разумеется, я пошла следом. Без пиратского флага в экстерьере я смотрелась вполне нормальной.
Бледно-зеленая девушка за прилавком не узнала меня, но напряглась при виде Трошкиной.
— Еще раз здравствуйте, — сварливо сказала ей Алка. — Я только что вспомнила, что мне нужно лекарство.
— Это заметно, — пробормотала я в деликатном режиме «реплика в сторону».
— Какое лекарство?
Трошкина пощелкала пальцами.
— Такое… Про кроликов!
Мы с аптечной девушкой переглянулись. Я пожала плечами и слегка отодвинулась, мол, я не с этой психической, она сама по себе.
— Мы ветеринарными препаратами не торгуем.
— Я сказала «про кроликов», а не «для кроликов»!
— Про каких кроликов? — Аптечная девушка изо всех сил хранила терпение.
Не я одна знаю, что с психами надо разговаривать вежливо.
— Про французских, — без запинки ответила психическая Алка.
— Что-то для потенции? — предположила аптечная девушка.
Я машинально огляделась: а нет ли где чучела кролика? Окруженного пузырьками с изображениями кроличьих пар, сливающихся в экстазе по Камасутре?
— Почему — для потенции? — не уловила логической связи Алка. — Для глаз! Капли имени французских кроликов снимают красноту!
Аптечная девушка открыла и закрыла рот.
— А вы в компьютере посмотрите, — посоветовала ей Алка. — У вас же там полная база лекарств. Забейте в поиск слово «кролик», что получится?
Для ненормальной это была неожиданно светлая мысль.
— Лекролин! — вскричала аптечная девушка, пошарив в базе.
— Он самый, — с достоинством подтвердила Трошкина и повернулась ко мне. — Ну, что ты ржешь? Что смешного? Мы собираемся встретиться с Зямой, а у меня глаза красные…
— Как у кролика! — всхлипнула я и побрела к двери, держась от смеха за живот.
Есть мужчины, которые действуют на женщин, как барабанная дробь на цирковых лошадей. К примеру, мой братец. Поскольку сама я к чарам Зямы иммунна, мне непонятно, отчего гражданки женского пола сходят по нему с ума, но факт есть факт: даже умницу Трошкину перспектива скорой встречи с Казимиром Великолепным превращает в безмозглую идиотку.
— Ты готова? Я звоню? — спросила я, дождавшись, пока Алка закапает в глазки и накрасит губки.
— Звони.
Трошкина резко закрыла пудреницу со звуком, какой издает спортивный стартовый пистолет, бодрящий звук пропал даром — Зяма на мой звонок не ответил. Впрочем, неудивительно: мой новый номер был ему незнаком.
— Жаль, что мы не знаем, где живет эта баба, — вздохнула Алка, осознав, что мы не получим подсказки от Зямы.
— Э-э-э… — кое-что вспомнила я.
— Что за — э-э-э? — требовательно прищурилась Алка.
— Э-э-это тебе не понравится, — предупредила я.
— Так я и знала, что зеленый мне не идет! — расстроилась подружка, неприязненно оглядев свое новое платьице.
— Это не зеленый, а цвет лайма, и он тебе очень к лицу! Хотя вообще-то платье тут ни при чем, я имела в виду: тебе не понравится то, о чем я думаю. — Я собралась с духом и призналась: — Кажется, я знаю, где живет Кулишевская.
— Так это же здорово! Как ты узнала?
— Я видела, где ночует красный «Пежо».
— Но в нашем городе не одна такая машина. Это мог быть совсем чужой красный «Пежо», — заметила Алка.
Бывшие отличницы жутко рассудительные:
— И, кстати, почему ты решила, что мне это не понравится?
Ага, жутко рассудительные и страшно въедливые. Отчего сами же и страдают.
Я вздохнула и призналась:
— Потому что рядом с тем красным «Пежо» ночевала машина Зямы.
Трошкина затихла на целую минуту, не меньше. Я тоже молчала — сочувствовала.
Потом Алка повернулась так резко, что я услышала, как зазвенели осколки ее разбитого сердца, и меня посетило (не в первый, впрочем, раз) могучее желание совершить братоубийство.
— Ну, чего стоим? — обернувшись на ходу, серым ватным голосом прошуршала убитая горем Трошкина. — Показывай дорогу!
«Сейчас прольется чья-то кровь! — опасливо зашептал мой внутренний голос. — Боюсь, Тамара Руслановна не надолго переживет супруга!»
«Нет, бабу Алка не тронет, — решила я. — А вот Зяме из соображений личной безопасности лучше бы некоторое время не попадаться нам на глаза!»
Я догнала подружку и повела ее на трамвайную остановку.
Двор-коробка был таким, какие мне не нравятся: гибрид собачьей будки и скалистого обрыва, продырявленного тысячами нор с галдящими чайками, только вместо моря, которое скрасило бы картину, серел квадрат асфальта. По периметру он был так плотно заставлен автомобилями, что я не могла понять, каким образом детишки попадают в свою песочницу, а бабушки на бельевую площадку в самом центре двора?
Воображение тут же нарисовало отряд малолеток, ползущих под машинами с совочками в зубах и ведерками на головах, и старушек, десантирующихся с балконов в заданный квадрат на расправленных пододеяльниках, в бронепанцирях из эмалированных тазов и с выбивалками для ковров на изготовку.
— Ну? Где она? — проутюжив мозаику из автомобильных спин тяжелым взглядом, спросила Трошкина.
Я не успела переключиться и домыслила планирующей на пододеяльнике бабусе халат с карманами, полными разноцветных пластмассовых прищепок, и набедренную кобуру с отборными семечками.
— Где красная машина? — уточнила запрос сердитая Трошкина и зловеще размяла пальцы.
— Не знаю, — честно сказала я. — Надо, как в прошлый раз, из первого подъезда посмотреть, с четвертого этажа.
— Это от Сараховой, что ли?
— Ага.
Я с ускорением зашагала к подъезду, но справедливый упрек меня настиг:
— И все это время ты знала!
— Всего лишь подозревала, — обернувшись, я на ходу послала разгневанной подруге виноватую улыбку. — В конце концов, в нашем городе действительно много красных машин!
— Ну, да, ну, да, не счесть алмазов в каменных пещерах! — фыркнула начитанная Трошкина, но развивать тему моего подлого предательства пока не стала.
Мы поднялись на четвертый с половиной этаж — почти к квартире Маруси Сараховой — и оттуда внимательно осмотрели доступный взору сектор двора через окно на лестничной площадке.
Красного «Пежо» в стаде четырехколесных друзей не наблюдалось.
— Врешь, не уйдешь. — Трошкина выхватила из кармана мобильник, как пистолет.
Определенно этот дом и двор провоцировали мирных граждан на поведение в стиле милитари.
— Мария, привет, у меня к тебе важный вопрос! — напористо сказала Алка неведомо кому.
— Трошкина, это ты?! — завопил этот, сразу перестав быть неведомым, — Маруся Сарахова!
Я поежилась.
— А Кузнецова не с тобой?!
Алка покосилась на меня, я энергично помотала головой.
— Нет, со мной Матрена Тимофеевна, а что?
— А то, что Кузнецова за меня кого-то убила! То есть вместо меня убила, то есть убила под моим именем! — возбужденно сообщила Сарахова. — Слушай, это как называется, а? Я, может, сама хочу кого-нибудь убить, из последних сил удерживаюсь!
— Очень хорошо тебя понимаю, — вставила Алка и снова покосилась на меня. — Предлагаю объединить усилия и убить Кузнецову.