Несчастный случай, выступивший режиссером этого маленького спектакля, сподобил наше трио оформить рисунок группового танца в виде треугольника. В основании его были мы с Трошкиной, на вершине — Кулишевская, все трое в черном, с помраченным рассудком и кипящей экспрессией. Алла Духова взяла бы нас в «Тодес» без экзаменов.
Трошкину Тамара Руслановна заметила раньше, чем меня, — думаю, просто потому, что Алка громко шаркала ногами. Кулишевская паркетной лыжнице Трошкиной тепло улыбнулась и радостно приветствовала ее словами:
— О, и вы тут? А Казимир?..
Вот это она напрасно сказала. Трошкина, разу-меется, решила, что прекрасная дама пришла на свидание с Зямой, и моментально окрысилась на соперницу.
— Еще и Казимира тебе, распутница?! — голосом праведной матери-настоятельницы женского монастыря вскричала она и скрутила из пальчиков тугую фигу. — Вот тебе, а не Казимира, мужеубийца!
Вот так запросто осведомила опасную преступницу о том, что мы в курсе ее мокрых дел! Я сокрушенно цокнула языком, и Кулишевская машинально нашла глазами источник громкого звука.
При виде меня на ее ухоженном лице изобразилось праведное негодование, как только что у Трошкиной:
— А ты почему не в тюрьме?!
— Кто — я?!
— Кузнецова, я все поняла! — злобно взвизгнула Алка.
— Кто Кузнецова? — удивилась Тамара Руслановна.
— Я Кузнецова! — гордо ответила я.
— И я буду Кузнецовой! — так же гордо заявила Трошкина. — А ты не будешь, не будешь, не будешь!
Она даже высунула язык, дразня соперницу, и запрыгала, как вредная девочка. Фаршированная бумажками туфля сорвалась с ее ноги и полетела в Кулишевскую.
Я уверена, что Трошкина не планировала драку и не стала бы швырять обувкой в беременную женщину, но случай распорядился по-своему. Самонаводящаяся туфля класса «земля — воздух» ударила Тамару Руслановну под коленку. Она зашипела, сделала пальцы крючками и налетела на Трошкину. Я метнулась к ним с похвальной целью разнять дерущихся, но поскользнулась, подвернула ногу и упала кому-то на спину — кому именно, разобрать не удалось, потому что все спины были черные.
Охрана в галерее все-таки была, только где-то пряталась, так что разняли нас очень быстро.
— Да как вы смеете! Да вы знаете, кто я?! — возмущалась Тамара Руслановна, пока дюжие дядьки с непроницаемыми мордами каменных истуканов влекли нас в приватное закулисье.
— Мы зна-а-аем, кто ты, прекрасно знаем и сейчас всем расскажем! — злорадно бухтела поцарапанная и разобиженная Алка. — Товарищи охранники, немедленно вызовите полицию!
Я помалкивала, потому что никак не могла решить, как безопаснее представиться — Леля Смеловская, Маруся Сарахова или Индия Кузнецова?!
Конец моим сомнениям и тягостным раздумьям положил знакомый голос:
— Кому тут полицию?
Дверь кабинета, куда нас загнали, распахнулась, и откладывать мою счастливую встречу с любимым мужчиной в майорском звании стало невозможно.
— Ой, Дениска! — радостно пискнула Алка.
Она, наивная, никак не привыкнет к тому, что иногда нам случается быть в конфронтации с полицией.
— Трошкина?
Кулебякин прищурился, внимательно осмотрел всех участниц буйно-припадочного трио «Психопатки в черном» и, разумеется, узнал меня даже с новым цветом волос и свежей шишкой на лбу.
— Да неужели? Кого я вижу! Сама Индия Борисовна Кузнецова!
— Она не Индия Кузнецова, она Алла Трошкина! — выкрикнула, как плюнула, Кулишевская.
Ее, меня и Алку охранники развели по разным углам кабинета — должно быть, директорского, меблированного и декорированного с большим пафосом: тут были парчовые диваны и кресла, краснодеревянный стол с малахитовыми письменными приборами и картина маслом на стене.
— Да нет, уверяю вас, это именно Индия Кузнецова, — сказал Денис и проутюжил меня взглядом тяжелым, как малахитовое пресс-папье. — Она же иногда Мария Сарахова и Елена Смеловская, но большую часть жизни все же Индия Борисовна Кузнецова.
«А ведь могла бы уже быть Кулебякиной!» — угадала я невысказанный упрек.
— Пропустите меня! — послышалось в коридоре, и в кабинет, героически отжав дверью одного из охранников, с усилием продавился Зяма. — Я должен здесь быть, тут моя сестра и невеста!
— Любимый! — Алка и Тамара Руслановна сначала одинаково растрогались, а потом синхронно зашипели друг на друга.
— Его сестра — это я, — подтвердила я и похлопала рукой по дивану, приглашая Зяму присесть со мной рядом.
На роль сестры конкурса не было, а к претенденткам на звание невесты Зяме приближаться не стоило. Братец послушно занял место на просторном диване, поежился под взглядами «невест», открыл было рот, снова закрыл его и развел руками.
— И меня, меня пропустите! У меня там тоже сестра и невеста! — вновь донеслось из коридора.
В дверь, которую охранник еще не успел закрыть, протиснулся Максим Смеловский.
— Это я его сестра! — поспешила сказать я, оставив открытым вопрос о том, кто тут Максова невеста.
К дружному шипению Трошкиной и Кулишевской добавилось тихое рычание Кулебякина. Брачный вопрос явно встал ребром и костью в горле.
— И меня пропустите, у меня там девочки!
Охранник безропотно пропустил в помещение нарядного респектабельного Бронича. Он единственный гармонировал с пышным убранством кабинета и выглядел бы его хозяином, если бы имел меньше живого веса и больше волос. Картина маслом на стене в лучших традициях золотого века голландской живописи представляла кудрявого шатена в костюме от Армани, а на него наш Бронич походил исключительно нарядом.
— Там наши девочки, пропустите! — за Броничем хвостиком ввинтился Жора Горохов.
— Девочки — это значит «сотрудницы», — на всякий случай пояснила я всем сразу и никому в отдельности. — Ничего непристойного, мы работаем в приличном рекламном агентстве.
— В лучшем рекламном агентстве! — поддакнул подхалим Горохов и подобострастно посмотрел на Бронича.
Тот оттопырил локоть и переводил взгляд с него на пиджак картинного юноши, явно сравнивая цвет и фактуру ткани. Нарисованный костюм выглядел немного темнее, но я подозревала, что художник нарочно исказил цвета в попытке визуально состарить полотно.
— Кто в агентстве, тот агент, да? — недобро хмыкнул майор Кулебякин.
— Если это намек на нашу с Алкой секретную работу, то да, мы потрудились детективами! — сказала я с вызовом, потому что мне уже надоело оправдываться. — И потрудились успешно, в отличие от некоторых! Раскрыли преступление и вычислили убийцу!
Тут Трошкина сложила пальцы пистолетиком и молча сделала выразительное «пиф-паф» в сторону Кулишевской.
— Я?! Я никого не убивала! — возмутилась та. — Вы вообще в курсе, с кем разговариваете? Да я…
— Предлагаю дослушать предыдущего оратора, — очень вежливо и веско сказал Смеловский, заинтересованно блестя глазами.
Почуял сенсацию, акула эфира!
— Да, да, послушайте меня, пожалуйста. — Я не заставила себя упрашивать. — Некоторым тут известно, что несколько дней назад в замечательном парке Русляндия был коварно и подло убит шилом в спину супруг присутствующей здесь мадам Кулишевской — Петр Данилович Маковеев.
— Он же сэр Питер, он же Бритиш Петролеум, одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения, русский, проживавший в городе Екатеринодаре по улице Воровского, дом пятнадцать, — скороговоркой пробубнил Кулебякин.
— А почему сэр Питер и Бритиш Петролеум, если русский? — не удержался от вопроса профессиональный интервьюер Смеловский. — Потому что был помешан на вопросах фамильной чести и гордости, как настоящий английский лорд?
— Макс, это сейчас неважно! — Я не позволила отобрать у меня слово. — Важно то, что Маковеев был геем и так старательно это скрывал, что даже женился и усиленно изображал порядочного семьянина. Однако детей у них с супругой по понятным причинам не было, и Тамара Руслановна неосторожно нагуляла ребеночка на стороне.