Я оглянулась на Зяму — он сморщился — и проявила благородство:
— Давай, я Трошкину угощу.
Папа любезно открыл и придержал мне входную дверь, и я поплыла вниз по лестнице с чича-морадой навынос. Трошкина уже успела запереться. Много лет подружка вовсе не имела похвальной привычки закрывать дверь на ключ изнутри, но мой братец перевоспитал ее в одночасье.
Как-то раз он ввалился в квартирку Аллочки без спроса и стука, в момент, когда хозяйка гнездышка имела некондиционный вид общипанной курицы. На лице у Трошкиной было кровавое месиво клубничной маски, на голове — лакированный термитник маски масляно-медовой, а на талии — пухлый, как спасательный круг, пояс для похудения. Все вместе преобразило милую Аллочку настолько, что Зяма, охнув, пробормотал:
— Пардон, бабуля, а Алки дома нет? Тогда я позже зайду.
И сконфуженная «бабуля» даже не решилась его окликнуть. С тех пор подружка запорными механизмами не пренебрегает, отчего попасть к ней в дом бывает затруднительно.
Поскольку руки у меня были заняты подносом с чича-морадой, позвонить я не могла и постучала в дверь пяткой. Импровизированное соло на барабане вызвало некую реакцию только после мощного крещендо.
— Это кто стучит ко мне? — прокричала подружка, открывая дверь.
Я развернулась и вплыла в прихожую подносом вперед.
— С чем-то бурым в стакане? — опасливо договорила Алка, вешая телефонную трубку и косясь на чича-мораду.
— Это мексиканское народное пойло, возможно, тебе понравится, — я вручила ей подносик. — С кем болтала?
— С твоей бабушкой, — Трошкина унесла угощение на кухню. — Тебе, едва ты ушла, звонила девушка с овощной фамилией!
— Какая именно? Репина?
— Бабушка не помнит! — Трошкина вернулась. — А у тебя разве много овощных знакомых?
— Даша Репина, Вера Огурцова и еще жена Василия Буракова, не помню, как ее зовут… Да ну их всех в сад! — Я решила не гадать: кому надо, тот перезвонит. — Давай-ка я тебе лучше про бабу на красном «Пежо» расскажу. Как я и думала, ты зря переживала: эта «пежонка» — Зямина богатая клиентка, и в ювелирном магазине они выбирали кристаллы Сваровски для отделки интерьера. Вот и все.
— Правда? — Трошкина недоверчиво прищурилась. — Тогда объясни мне, зачем эта баба приходила к нам в офис?
— Когда это? — спросила я, пройдя в комнату и устроившись на диване.
— Да сегодня! — Алка тоже рухнула в кресло. — Вы все ушли, а я письмо-приглашение свинтусам писала. И тут она — р-раз! — и распахнула дверь. Посмотрела на меня странным взглядом, зловеще объявила: «Это вы, Алла? Вы-то мне и нужны!» — и тут же снова дверь захлопнула. Я посидела, посидела, выглянула в коридор — а там никого.
— Ну? — не дождавшись продолжения, я покачала тапкой. — И чем же это не сочетается с версией о богатой клиентке с большими причудами?
— Она пришла ко мне! Зачем и почему? — Трошкина тряхнула локонами, и взгляд у нее стал острый, как циркуль: точно так отличница Аллочка выглядела в школе, у доски, где щелкала задачки, как орешки. — По-моему, все ясно: эта баба имеет виды на Зяму. Она узнала, что у него есть невеста, выяснила, кто она и где работает, и явилась, чтобы выяснить отношения.
— А чего ж не выяснила?
— Вот уж не знаю! Я бы выяснила! Если бы только она не убежала…
Я развела руками:
— Алка, по-моему, твоя версия высосана из пальца. Баба хоть и назвала тебя по имени, но ничего не сообщила о своих намерениях. Может, у нее к тебе совсем другого рода претензия, не по части раздела Зямы? А может, вообще не претензия. Может, она представитель лотереи и пришла объявить тебе о выигрыше. Или член секты, в которую хочет тебя заманить. Или сборщица подписей под феминистским манифестом. Я могу еще сто таких версий придумать! Давай подождем какого-то развития событий.
В прихожей соловьем защелкал телефон.
— О! Какое-то развитие событий! — обрадовалась Алка и полетела к аппарату.
Но это оказалось совсем другое развитие: звонила наша бывшая коллега Маруся Сарахова.
— Тебя, — разочарованно выдохнула Трошкина, помахав телефонной трубкой.
Я подошла к аппарату, но прежде, чем начать разговор с Марусей, спросила Алку:
— Это Сарахова-то овощная девушка?
— На «арахис» похоже, — пожала плечами подружка.
— Арахис — орех!
— А вот и нет, он из семейства бобовых!
Я закатила глаза и прилепила трубку к уху.
— Инка! Какое счастье! Я знаю, ты меня спасешь! — с места в карьер заблажила экспрессивная Маруся.
Любопытная Трошкина бессовестно приникла к трубке с другой стороны.
— У меня сейчас нет денег, — торопливо заявила я, предположив, что Марусе, которая всегда живет очень бурно и не по средствам, снова потребовался заем.
— Тем более! — не обескуражилась моя собеседница. — Я отдам тебе половину, только помоги!
— Половину чего? — шепотом просуфлировала Трошкина, которая всегда рассудительна и практична, если только речь не идет о ее взаимоотношениях с Зямой.
— Какую половину? — по-своему спросила я.
— Бо́льшую! — вскричала Сарахова с ударением на первый слог.
— Так не бывает, — пробормотала отличница Трошкина. — Половины — они одинаковые.
Я отодвинула зануду-зубрилку плечом и спросила:
— Насколько бо́льшую?
— Шестьдесят на сорок, — быстро ответила Маруся.
— Семьдесят на тридцать, — не согласилась я.
— Ты же не знаешь, о чем торгуешься! — схватилась за голову Алка.
— Ладно, шестьдесят пять на тридцать пять, — вздохнула Маруся. — Итого твоих примерно три-дцать восемь. Идет?
— Да. — Я успокаивающе похлопала по плечику нервно подпрыгивающую Трошкину. — Теперь скажи, чего именно тридцать восемь?
— Попугаев, — мрачно буркнула Алка.
— Тысяч рублей, конечно, чего же еще? — Маруся вроде удивилась. — Или ты думаешь, мне в евро платят? Да пока нет, не доросла я до гонораров в валюте.
— Так, значит, это гонорар, — логично рассудила я. — Прекрасно. А за что?
— За то, что ты займешь мое место, конечно! Или ты спрашиваешь, за что мне гонорар? О, ра-зумеется, за работу, которую, впрочем, придется сделать тебе.
— Нормально! — Я искренне возмутилась. — Я, значит, сделаю твою работу за половину твоего гонорара?! По-твоему, я вдвое менее ценный специалист?!
— А ты не хочешь спросить, что это за работа?! — зашипела неугомонная Трошкина.
— Шестьдесят пять процентов — это гораздо больше половины! — напомнила Маруся.
— Ищи дурака, — фыркнула я.
— Инусь, ну ладно, ладно, я отдам тебе семьдесят процентов! Даже семьдесят пять! — заскулила Сарахова. — Больше никак, мне ведь еще «Боярыне Морозовой» придется откатить!
— Кому-кому?
— Да кадровому агентству! Я же не могу отказаться просто так, это сильно испортит мою репутацию! — Сарахова вздохнула. — Ин, подумай, пятьдесят тысяч! Соглашайся, я знаю, что это твоя зарплата за месяц!
— Ладно, согласна, — сказала я, и Трошкина снова схватилась за голову. — Теперь рассказывай, что мне придется сделать за этот полтинник. Кого-то убить?
— А ты можешь? — Маруся неподдельно заинтересовалась. — Я думала, это стоит гораздо дороже…
Тут Алка не выдержала и вырвала у меня трубку:
— Сарахова, криминальная ты личность, сбавь скорость! Я не позволю тебе втянуть Кузнецову в авантюру! Живо рассказывай, что ты затеяла, и помни, что тебе пока что дали только предварительное согласие!
— О, Трошкина! — Маруся, как ни странно, обрадовалась Алкиному вмешательству. — Ум, честь и совесть Кузнецовой!
— Уж так прям и ум, — пробурчала я, вытягивая шею и ухо, чтобы лучше слышать.
— Девчонки, нам надо встретиться и все обсудить, — донеслось из трубки. — Как насчет «Суши Луши», через час-полтора? Я приглашаю.
— Я «за»! — крикнула я.
Не упускать же возможность вкусно поужинать за чужой счет? На папины мексиканские корма я не особо налегала и чувствовала себя вполне в силах уплести еще что-нибудь.
— Договорились, в восемь в «Суши Луши», — закончила предварительные переговоры Трошкина.