Потом они отошли в сторонку, нашли свободную скамейку и стали смаковать получившуюся вкуснятину. Любка выбрала вишнёвый сироп, Гена – лимонный, а Вовка намешал все три вида, которые были в автомате: вишнёвый, лимонный и какой-то зеленый, с незнакомым названием «Тархун». Было безумно вкусно и сладко, и жаль, что полный стакан опустел в одно мгновение. Но Гена моментально поправил ситуацию. Пока они растягивали удовольствие, он отошел куда-то на минуту и вернулся с тремя порциями мороженого в картонных стаканчиках, с воткнутыми деревянными палочками. У Вовки аж дух захватило от такой невиданной удачи: подумать только, в один день – и газировка, и мороженое…
Однако и мороженое исчезло очень быстро, как будто испарилось. Вовка вылизал стаканчик почти до донышка, докуда язык достал, но после этого его пришлось выбросить – совсем размок и расклеился. А вот деревянная палочка была еще хоть куда и пахла мороженым, и ее можно было сосать сколько угодно. Правда, Любка, заметив такое дело, велела палочку выбросить, но Вовка схитрил и послушно отойдя к урне, незаметно сунул ее в карман шорт. Любке хорошо, она хоть каждый день может с Генкой гулять и мороженое трескать, а ему хоть палочка останется. И как еще он ребятам в деревне докажет, что в гостях он жил шикарно и лакомился такими деликатесами!
Гена хотел купить еще по стаканчику, но мороженого у продавщицы было совсем немного и его уже успели расхватать другие. И тогда он подумал про столовую, в которой то ли обедал, то ли уже ужинал пару часов назад. Он совершенно точно помнил, что видел там в витрине множество разных пирожных и огромный миксер для молочных коктейлей.
- Дорогие отдыхающие! – снова перешел он на шутливый голос конферансье. – Поскольку мы чуточку подкрепились, то у нас теперь наверняка хватит сил дойти до одного очень хорошего места! Там мы и продолжим наш вечер отдыха! Прошу всех встать, взяться снова за руки и следовать за… вернее, со мной!
Заинтригованный Вовка моментально выполнил команду, и даже Любе было интересно, что же еще придумал ее кавалер. Она, чтобы уж совсем не впадать в детство, состроила равнодушную мину, но послушно взяла брата за другую руку и маленькая шеренга отправилась дальше.
Когда Люба поняла, куда именно они пришли, не на шутку забеспокоилась: это была столовая Бромного завода, готовили здесь отменно, по слухам - не хуже, чем в ресторане, но и цены заламывали – ого-го, какие. Галка как-то была здесь на свадьбе, еще до того, как Любка в город приехала, и рассказывала. Сама же Люба сюда ни разу не заходила, ей эта городская роскошь была совсем не по карману.
Но Гена уже распахнул дверь и приглашал внутрь:
- Проходите, граждане отдыхающие, витрина с пирожными направо, столики у окна налево, руки можно помыть сразу у входа, вот раковина, кран и мыло!
Люба с Вовкой с помывкой управились быстро и отправились рассматривать пирожные, Гена же мыл руки тщательно и не торопясь, давая время им освоиться.
- Люююб… Вот это да!.. – только и смог выдохнуть Вовка, рассматривая невиданное доселе зрелище.
Да что там Вовка, если даже у Любы глаза разбежались от разноцветно-кремового изобилия. Гена, наслаждаясь произведенным эффектом, широко повел рукой:
- Выбирайте, кому что нравится, не стесняйтесь!
Но в рядах сладкоежек возникла непредвиденная заминка: всего было так много, и всё оно было такое аппетитное, что выбрать было практически невозможно. К тому же, мудрёные названия многих лакомств были им незнакомы, и их раздирали противоречия: заказать что-то известное, но на сто процентов вкусное, или рискнуть попробовать новое.
Вовка сделал попытку, но она бесславно провалилась: когда он ткнул пальцем в то, что просилось в рот в первую очередь, получилось столько, что при всем желании он бы столько не съел. Подобно Буриданову ослу он стоял у витрины, решая непосильную задачу, и вдруг дверь из кухни в обеденный зал распахнулась и в клубах пара в зал вплыли подносы с блюдами из меню ужина. Повара расставляли все это богатство на стойке, а Вовка, как гончая, учуявшая след, раздувая ноздри вдыхал восхитительнейшие ароматы : вот исходят соком огромные отбивные, рядом – золотятся поджаренными боками котлеты по-киевски, а в глубоком прямоугольном противне плавают в томатной подливе круглые тефтели…
Гена моментально засёк перемену и его внезапно осенило…
- Любушка, Вова, давайте мы на несколько минут сядем за столик, чтобы не мешать поварам, а потом продолжим выбор!
Послушно, как под гипнозом, его гости расселись за столом, и Гена начал разведку:
- Я вот о чем спросить хотел. Может быть, нам чего-нибудь поосновательнее пирожных съесть?
Вовка вскинул на него загоревшиеся глаза и хотел было кивнуть, но Любка вовремя спохватилась и ткнула его локтем в бок.
- Мы не голодные!
- Не голодные… - уныло повторил за ней Вовка и покраснел.
- А когда ж вы ели? Мы уже столько времени гуляем, что сто раз можно заново проголодаться!
- Дома ели, перед выходом! Пирожные – это одно, а есть мы не хотим! – отнекивалась Любка.
- А что ели-то? Вова, а ну, расскажи, чем тебя в гостях кормили?
- Ну… Супом сегодня кормили… - мямлил Вовка, чертя пальцем по столу.
- А с чем суп был?
- Обычный суп!
- Супы, братец, разные бывают! Вот в сегодняшнем – что было?
- Вода…
- Вода? Хорошо. А ещё?
- Ещё картошка. Люб, ты мне на ногу наступила, не видишь, что ли? Больно же!
Любка сидела красная, как рак, а Вовка простодушно добавил:
- Вермишель там еще была, вспомнил!
- Ясно! – сказал Гена и жалобно добавил: - Обожаю вермишелевый суп! Но варить не умею, к сожалению. А ты как рассказал, так у меня аж слюнки потекли! И вообще… Я ж сегодня со смены, так к вам торопился, что поесть не успел. Только сейчас понял, как проголодался!
- Ну так поешь, кто ж тебе не дает? А мы с Вовкой тебя подождем, а потом вместе пирожные попробуем! Правда, Вов?
- Правда… - сглотнул слюну тот и окончательно скуксился.
- Ну нет, так дело не пойдет! Один я есть не могу. Раз вы не хотите, то и я обойдусь!
- Люб, а может, мы тоже поедим? За компанию, а? – попытался спасти нового друга от голодной смерти Вовка. И насколько мог жалобно добавил: - А то Гена что, так и останется и без обеда, и без ужина?..
Любка не знала, как ей быть. Есть-то она хотела, еще как хотела. Но гордость не позволяла в этом признаться, и ужинать за чужой счет ей было очень неудобно.