За затворенной дверью Настасья Ивановна слышала, как она возилась с Палашкой.
— Было из чего приезжать меня мучить, — заметила она.
Но так как мучения ее были сложны, то она тотчас перешла и к другому их виду.
— Оленька, — сказала она, глубоко поразмыслив, — ведь по-настоящему надо отказать от бани Эрасту Сергеичу? Он ничего не знает; да не нести же нам нарекания.
— И, оставьте его, маменька, — возразила Оленька, — хуже будут толки. Если не дурак, уберется сам.
На другой день, не простясь, выехала в город одна часть мучений Настасьи Ивановны. Она приказала сказать, что, конечно, возвратит ей деньги. Этого, впрочем, не случилось. Из города Анна Ильинишна налетела коршуном на свою княгиню, Марью Сергеевну, еще не убравшуюся за границу. Анна Ильинишна разбранила свою княгиню так, что та сейчас отвела ей вечное жительство и прежние комнаты в своем доме.
— Должно быть, люди, нужные друг дружке, — заметила Настасья Ивановна, когда до нее дошла эта развязка.
Эраст Сергеевич еще две недели пил сыворотку, покуда нашел, что она начала вредить ему. В одно прекрасное утро он исчез. От блестящего посетителя осталась одна записка, где он внушал Настасье Ивановне помнить, что счеты их кончены сполна.
Он уехал в город, оттуда в Москву, оттуда, обретя кредит, за море. Березовку свою (прокляв ее наконец под другим именем в одной статье, которую еще успел написать), — эту Березовку он бросил и отряс прах сапогов своих, то есть забросил ее нравственно, отторг от нее свое сердце; материально же он ее устроил, начертав наконец проект будущих своих отношений к ее жителям.
Жители эти нынешний год на страх и соблазн соседям произвели беспорядки. Кто был виноват? Многие винили проект Эраста Сергеевича, а другие… другие приписали дело общей неразвитости всего тамошнего края — такой неразвитости, от которой цвет наших лучших людей принужден покидать родное пепелище…
Нынешний год Овчаров совсем поселился за границей.
М.К. Цебрикова
(Н.Р.)
КОТОРЫЙ ЛУЧШЕ?
На гумне — ни снопа;
В закромах — ни зерна;
На дворе, по траве —
Хоть шаром покати.
Из клетей домовой
Сор метлою посмел
И лошадок за долг
По соседям развел
I
Отпетая голова
Была тихая летняя ночь. С потемнелого неба давно мигали пристальные звезды, и в несветлом, но все еще прозрачном воздухе явственно вычерчивались вдали тесовые кровли большого приволжского села Кетово. Оттуда, сквозь мрак, затопивший все пространство, светился еще неясный и одинокий огонек — должно быть, на почтовом дворе коптился казенный фонарь! Но могучая, раздольная Волга дремала спокойно, едва обдуваемая неслышным ветром, доносившим изредка на береговые отмели ее широкие, мягкие складки… Все обещало хороший лов, и приятель-рыбак, подозвавший меня «лучить рыбу», потирал руки, изготовляясь.
Но позвольте, однако. Известно ли вам, что значит лучить рыбу? — вероятно, нет. «Лучить рыбу» — значит манить ее на огонь и бить острогой. От петровок до самого спаса, когда настают самые развалы жаров, все приволжские и днепровские рыбаки, по заведенному исстари обычаю, выезжают темными и безветренными ночами к затонам и речным прибоям, где пуще рыба держится, зажигают несмоленые пуки соломы и вооружаются длинными шестами с железным острием, которые зовутся «острогами». Рыба, взманенная светом, просыпается и выходит на поверхность. Тут-то ее и бьют.
Вот на такую-то охоту попал я по приглашению знакомого рыбака после целого дня тасканья по болотам с ружьем.
Мы дождались ночи и вышли в глубоком молчании. Рыбы шло много; с обеих лодок, державшихся не в дальнем друг от друга расстоянии, то и дело прицеливались и погружали длинные остроги, слегка всколыхивая воду. Рыбу, пораженную и всплывавшую вверх брюхом, несло неудержимое течение — за ней и не гнались, предоставляя заботу эту остальным лодкам, стоящим на сторожке гораздо ниже. Поражать рыбу острогой не так легко, как казалось бы: нужно соображение и привычку на глаз. Вода, отсвечивая обманчиво, приближает тело, находящееся аршина на полтора и два глубины, так что, думается, рукой схватить. Сноровка нацеливанья тут необходима.
117
Эпиграф из стихотворения русского поэта А.В. Кольцова (1809–1842) «Что ты спишь, мужичок?».