— Возраст и депрессия, моя дорогая. Ничего серьезного. Только временное. Как твой день?
Она изучала меня своими всевидящими диагностическими глазами, распуская длинные светлые волосы. Строила ответ в соответствии со своим диагнозом. «Ужасно устала, — сказала она наконец, — и мне нужно выпить. Тебе, я думаю, тоже».
Мы выпили. В шезлонге нашлось место для нас обоих, и мы смотрели, как луна садится в направлении Джерси, а Эсси рассказывала мне о своем дне и не очень допытывалась о моем.
У Эсси своя жизнь, и очень напряженная — удивительно, что она неизменно находит в ней много места и для меня. Помимо своих предприятий, она провела утомительный час в исследовательском институте, который мы основали, чтобы внедрять технологию хичи в наши компьютеры. У хичи, по-видимому, не было компьютеров, они не рассчитывали курс своих кораблей, но у них были изящные идеи в пограничных областях. Конечно, это специальность Эсси, она доктор наук. И когда она говорит о своих исследовательских программах, я вижу, как она одновременно рассуждает: не нужно расспрашивать старину Робина, я могу просто справиться у программы Зигфрида и прослушать весь разговор. Я с любовью сказал: «Ты не так хитра, как думаешь, — и она смолкла посреди фразы. — Наш разговор с Зигфридом закрыт».
— Ха. — Самодовольно.
— Никаких «ха», — сказал я тоже самодовольно, — потому что я заставил Альберта пообещать. Запись так запрятана, что даже ты не сможешь добыть ее, не уничтожив всю систему.
— Ха! — повторила она и наклонилась, заглядывая мне в глаза. На этот раз «ха» звучало громче и выразительнее, и перевести его можно было так: «Придется поговорить об этом с Альбертом».
Я посмеиваюсь над Эсси, но я и люблю Эсси. Поэтому я позволил ей уйти с крючка. «Я не хочу, чтобы этот запрет нарушался, — сказал я, — ну, из тщеславия. В разговоре с Зигфридом я был таким нытиком. Но я сам тебе все расскажу».
Она села, довольная, и слушала мой рассказ. Когда я кончил, она немного подумала и сказала: «Поэтому ты испытываешь депрессию? Потому что ничего не ждешь впереди?»
Я кивнул.
— Но, Робин! У тебя, возможно, ограниченное будущее, но Боже! Какое прекрасное настоящее! Галактический путешественник! Один из богатейших магнатов! Неукротимый сексуальный объект, к тому же обладающий очень сексуальной женой!
Я улыбнулся и пожал плечами. Задумчивое молчание. «Вопросы морали, — сказала она наконец, — не лишены разумности. Тебе делает честь, что ты задумываешься над ними. У меня тоже были сомнения, как ты помнишь, когда не так давно мне заменяли изношенные органы другими».
— Значит, ты понимаешь!
— Прекрасно понимаю! Я понимаю также, что после принятия решения не нужно беспокоиться. Депрессия — это глупо. К счастью, — сказала она, вставая с шезлонга и беря меня за руку, — в нашем распоряжении есть отличный антидепрессант. Не хочешь ли последовать за мной в спальню?
Конечно, я хотел. И пошел. И почувствовал, как депрессия покидает меня, потому что я наслаждаюсь, когда нахожусь в постели с С. Я. Лавровой-Броадхед. И наслаждался бы, даже если бы знал, что до смерти, вызывавшей эту депрессию, мне осталось меньше трех месяцев.
Снова говорит Альберт Эйнштейн. Мне кажется, лучше пояснить, что сказал Робин о Джель-Кларе Мойнлин. Она была исследователем с Врат, и он любил ее. Они вместе с несколькими другими оказались захваченными черной дырой. Одни из них могли освободиться за счет других. Это удалось сделать Робину. А Кларе и всем остальным нет. Возможно, это чистая случайность; может быть, Клара пожертвовала собой и освободила Робина; может, Робин впал в панику и спасся за счет других; даже сейчас невозможно сказать, что именно произошло. Но Робин, всегда остро испытывавший чувство вины, долгие годы представлял себе Клару в этой черной дыре, с остановившимся временем, все в том же моменте ужаса и отчаяния — и всегда (он думал) винящую его. Только Зигфрид помог ему избавиться от этого.
Вы можете удивиться, откуда я обо всем этом знаю, поскольку разговоры с Зигфридом закрыты. Ну, это легко. Я знаю об этом точно так же, как теперь Робин знает многое о том, чего он никогда не видел.
2. Что происходило на планете Пегги
Тем временем на планете Пегги мой друг Оди Уолтерс разыскивал определенный кабак и определенного человека.
Я говорю, что он мой друг, хотя не вспоминал о нем долгие годы. Некогда он оказал мне услугу. Я этого не забыл. Если бы кто-нибудь сказал мне: «Эй, Робин, а помните, Оди Уолтерс помог вам получить корабль, когда он вам был нужен?», я с негодованием ответил бы: «Дьявольщина, да! Я о таком никогда не забываю!» Но я, конечно, не думал об этом ежеминутно, и, кстати, в тот момент понятия не имел, где находится Оди, и вообще, жив ли он.