Изображение потускнело, сменилось кромешной тьмой, снова зазвучала завораживающая музыка, и он вернулся в приятную прохладу знакомой комнаты. Он открыл глаза (а были ли они закрыты?) и увидел предвкушающих его реакцию зрителей.
— Великолепно! — прошептал он почти благоговейно,— Иногда мне казалось, что я вижу нечто более реальное, чем сама реальность!
Потом его стало изводить присущее инженеру любопытство.
— Даже столь короткая демонстрационная программа, несомненно, требует огромного количества информации. Где она хранится?
— Вот в этих пластинках. Примерно такие же использовались в ваших аудиовизуальных системах, но наши гораздо более вместительны.
Мозговед передал Пулу небольшую квадратную пластинку — по-видимому, стеклянную — одна сторона которой была покрыта серебром. Размерами она напоминала компьютерную дискету, что использовались в юности Пула, но была в два раза толще. Пул наклонял ее под разными углами, стараясь рассмотреть, что находится внутри, но видел лишь радужные вспышки.
Он понял, что держит в руках конечный продукт тысячелетнего развития оптоэлектронных технологий (естественно, помимо других технологий, еще не существовавших в его время). Пула не удивило то, что по виду устройство напоминало знакомые ему приборы. Все предметы повседневного обихода: ножи и вилки, книги, ручные инструменты и мебель — имели привычные формы, и накопители информации для компьютеров не были исключением.
— Каков ее объем? — просил он.— В мое время мы достигли емкости в терабайт для устройств такого размера. Уверен, вы добились ошеломляющих успехов.
— Не столь ошеломляющих, как вы могли ожидать — есть пределы, обусловленные структурой материала. Кстати, а что такое «терабайт»? Боюсь, я уже забыл.
— Как не стыдно! Кило, мега, гига, тера… десять в двенадцатой степени байт. Затем идет петабайт, то есть десять в пятнадцатой степени байт. Что дальше, я не знаю.
— Мы начали примерно с такого объема. Достаточно, чтобы записать все пережитое человеком за его жизнь.
Мысль об этом не могла не поразить Пула, хотя ничего удивительного, если разобраться, тут не было. Килограмм желе в черепе человека вряд ли мог запомнить больше, чем помещалось на пластинке, которую Фрэнк держал в руке. Кроме того, мозг явно не был столь эффективным накопительным устройством — он выполнял слишком много других функций.
— Это еще не все,— продолжил мозговед,— Если применить соответствующее сжатие данных, можно записать не только воспоминания, но и саму личность.
— И воспроизвести ее?
— Конечно. Это примитивная задача для нанотехнологий.
«Слышал об этом,— подумал Пул,— но никогда не мог поверить».
В его время возможность записать все работы одного художника на маленький диск считалась огромным достижением.
А сейчас устройство размером ничуть не больше того диска могло сохранить и все работы, и самого художника.
— Я восхищен тем,— сказал Пул,— что Смитсоновский авиационно-космический музей до сих пор существует.
— Вероятно, вы его не узнаете,— сказал очередной гость, представившийся доктором Алистером Кимом, заведующим отделом астронавтики.— Особенно сейчас, когда экспозиция разбросана по всей Солнечной системе. Основные фонды вне Земли находятся на Луне и Марсе, и огромное количество экспонатов, которые по закону принадлежат музею, еще летят к звездам. Нам особенно хочется заполучить «Пионер-10» — первый созданный руками человека аппарат, покинувший пределы Солнечной системы.
— Кажется, я тоже собирался это сделать, когда меня нашли.
— К счастью для вас — и для нас, естественно. Возможно, вы прольете свет на некоторые проблемы, до сих пор остающиеся загадкой.
— Четно говоря, сомневаюсь в этом, но приложу максимум усилий. Я практически не помню ничего, что со мной произошло, после того как вышедшая из-под контроля капсула напала на меня. До сих пор не укладывается в голове, что виной всему был ЭАЛ.
— Совершенно верно, хотя не все так просто. То, что нам удалось выяснить, зафиксировано вот здесь. Запись занимает порядка двадцати часов, но вы, наверное, большую часть просмотрите в режиме ускоренной перемотки. Вы, конечно, знаете, что Дэвид Боумен вышел в открытый космос во второй капсуле, чтобы спасти вас, но потом не смог вернуться на корабль, когда ЭАЛ отказался открыть двери шлюза.
— Почему, боже?
Доктор Ким поморщился. Пул не в первый раз наблюдал подобную реакцию.