— Мне об этом ничего не известно.
— Сегодня у господина Мозера должна была состояться встреча с важной персоной. Получается, что с вами, мадам, — собеседник внимательно посмотрел на нее, словно пытаясь прочитать ее мысли. — Интересный был мужчина и так глупо погиб.
Анжелике нечего было сказать ему в ответ. Дознаватель встал и вежливо простился с ней. На пороге он обернулся и спросил:
— И все таки, мадам маркиза, почему вы пошли в тот дом именно сегодня? Я подозреваю, что вас хотят подставить, но мне нужны доказательства.
Анжелика покачала головой. Может быть рассказать о послании князя Ракоци? Что преступного в его желании заключить брак? Анжелика испытала тайное удовольствие, что об этом тогда узнает король. Она позволила себе слабость насладиться этой мыслью, прежде чем природная интуиция призвала к порядку ее женское тщеславие. Австриец не был похож ни на жениха по доверенности, ни просто на посланца любви. От него за милю веяло политикой и интригами, в которых ей, женщине, скорее всего отводилась не самая благовидная роль. Нет, она ничего никому не скажет.
Наконец ее измученную оставили одну. Анжелика опустилась на деревянную лавку и окинула взглядом место своего заключения. Каменный мешок с грубо сколоченной мебелью и окошком высоко под потолком.
Она, которая так любит тонкое белье и самые дорогие ткани, изысканные кушанья, дорогую мебель и мягкие персидские ковры, для кого лучшие парфюмеры столицы изобретали духи, и раз в неделю привозили воду из горных ручьев, которой она полоскала свои кудри, заключена в этой мрачной крепости, чья суровость ей просто не по силам!
И тут Анжелике вспомнились долгие часы стояния на ногах в залах Версаля, Сен-Жермена или Фонтенбло, ночевки во время военных кампаний на сеновалах и походных кроватях, перекусы на скорую руку бутербродами, которые припасла служанка на случай если хозяйку не пригласят на королевскую трапезу. Месяц за месяцем она выдерживала тяготы придворной жизни. Нет, она не слаба.
Надо это пройти, и она пройдет. Разве не этого она хотела, когда отделила себя от сонма избранных королевства, вновь назвав себя перед королем вдовой казненного по обвинению в колдовстве графа де Пейрака. Теперь ее настигла расплата за дерзость. Горькая ирония в том, что формальным поводом для этого стал венгр, напомнивший ей первого мужа. И если первое отступничество — связь с мятежным князем — повлекли лишь изгнание в монастырь, то не станет ли второе серьезной изменой тому кругу, в котором она жила и который возглавлял король, и ее окончательным изгнанием?
— Расплата, расплата... — бормотала Анжелика, сжимая виски пальцами. — Она может быть долгой, но не вечной же.
Короля убедят в том, что она готова была стать шпионкой, чуть ли не без пяти минут заговорщица, и недостойна снисхождения. При тех отношениях, которые у них сложились с королем, у нее не будет возможности защитить свое доброе имя в его глазах.
Анжелика представила себя в зале Дворца Правосудия. Она будет стоять перед судьями и толпой зевак, одетая в черное платье со скромной прической и варварским ожерельем женщин рода дю Плесси на груди, гордо подняв голову и заложив руки за спину. На все обвинения она скажет только одно "я не виновна".
Король налагает наказание на своих подданных без колебания, и нести его нужно безропотно... Но как же хочется жить, дышать свежим воздухом, радоваться солнцу, любить наконец!
Она вскочила на ноги, уперлась обеими руками в тяжелый стол, подтолкнула его к стене, там, высоко под сводчатым потолком, виднелось зарешеченное окошко. Стол с грохотом поддался с места. Отряхнув руки от пыли, Анжелика схватила стул и водрузила его сверху. Она влезла на стол, затем на стул, держась за неровные камни стены, дотянулась до решетки, схватилась за нее руками и закричала во весь голос:
— Помогите! Я невиновна!
Она не знала кого звала и к кому обращалась. Но должна же быть в этом мире та сила, которая услышит ее и придет на помощь!
Она закричала еще раз так громко, что казалось даже эти стены, видевшие так много отчаяния, не смогут остаться безучастными. Где-то в глубине коридоров замка послышались шаги. Они становились все отчетливее, и Анжелике стало понятно, что к ее узилищу кто-то приближается. Загремели засовы, и дверь распахнулась.