— Любят мужчину за подлинно мужские качества, которых не достает женщинам, — резко сказала Анжелика. Сердце ее стучало, она сердилась на себя из-за своего волнения.
— По-моему, мы говорим об одном и том же.
— Вы думаете, я обижусь на ваши мудрые советы? Я повидала всякое. А вы полагаете, что если вас не пригласили на праздник или вы проигрались в карты, то вы знаете и понимаете жизнь?
— Но скажите же мне, какие подлинно мужские качества, какие же мужчины вам нравятся? — прошептал Вивонн заинтересовано.
Они приблизились к решетчатым воротам Тюильри, за которыми их ожидали экипажи.
— Может быть мне нравятся хромые, кривые, косые и горбатые, но это не значит, что все должны такими быть, — отрезала она и, натянув перчатки, пошла к своей карете.
— Будь вы мужчиной, я бы вызвал вас на дуэль! — крикнул герцог ей вслед.
— А будь вы женщиной, я бы увела у вас любовника!
Анжелика сказала себе, что не может доверять герцогу де Вивонну. Он — брат Атенаис де Монтеспан, и этим все сказано. Если она найдет другую влиятельную кандидатуру на роль покровителя Шарля-Анри, то поставит крест на планах Мортемара.
Как нельзя кстати была записочка от Нинон де Ланкло с приглашением посетить ее салон, где кроме завсегдатаев ожидался и принц де Конде. Отлично, это как раз то, что ей надо!
Вечером с улицы Ботрейи ее карета выехала на улицу Сент-Антуан, откуда через три квартала свернула налево на улицу Турнель. Здесь в отеле де Сагон жила Нинон де Ланкло, и сюда она приглашала своих гостей и друзей-литераторов.
Анжелика приехала раньше намеченного времени, но экипаж Великого Конде уже стоял во дворе. Принц ожидал в будуаре, пока хозяйка отдавала последние распоряжения прислуге. Мадам Д'юмьер рассказывала ей, что он только недавно вернулся из своего замка Шантийи в надежде на скорую аудиенцию у короля. Анжелика поспешила поприветствовать знаменитого героя. Он заулыбался и поцеловал ей руку. Она живо интересовалась делами в его поместье, где принц развернул большое строительство. Конде с удовольствием живописал красоты своего замка, парк которого разбил сам Ленотр.
Мадам де Севинье, часто бывавшая гостьей принца, не раз зазывала туда и Анжелику, чтобы в более свободной обстановке насладиться творчеством Буало, Лафонтена или Расина. Но она так и не нашла времени погостить у принца, обязанности при дворе занимали ее время либо хлопоты в Париже.
Анжелика знала из писем госпожи де Севинье, что прошлой осенью, когда она еще находилась в трауре в Плесси, принц избирался королем Польши, но потерпел поражение. Она выразила ему сожаление об этом.
— Да дело прошлое, маркиза. Я был одним из кандидатов на польскую корону, причем не единственным, которого поддерживала Франция, — усмехнулся он.
— Неужели?
— И среди них были не только французы... — проворчал принц. — Но прекрасной даме, наверное, это не интересно?
— Очень интересно, очень! Скажу вам по секрету, я изобретаю новый ликер и хочу назвать его... Ла Поляк! Ваше Высочество, вы же понимаете как мне важны детали польских выборов для такого ответственного дела?
Людовик де Конде рассмеялся, лицо его разгладилось. Он оперся на трость.
— Ладно, слушайте! Обещайте, что я первый дегустирую ликер! Мою кандидатуру поддерживал гетман Ян Собеский и часть польской знати, наш король обещал мне также поддержку, но что-то изменилось и он предпочел пфальцграфа Нойбурга Филиппа Вильгельма, этого имперца. Тот обещал полякам в обмен на корону помощь немецких князей в войне против турок на французские луидоры, наверное. Но сейм посадил его в лужу, как впрочем и меня! Они выбрали поляка, никакого воображения! Собеский пытался бороться, не признал результаты выборов, но несмотря на пожар и беспорядки в Варшаве, коронация нового короля прошла. Вот так я простился с надеждами на польский венец.
Анжелика развела руками, сочувствуя принцу. Франция, Польша, союз немецких князей, венгры, турки... А вдруг здесь есть какая-то связь с ее арестом и злосчастным письмом?
— Я уверена, что пфальцграф был бы значительно худшим польским королем, чем вы, монсеньор. Во всяком случае по храбрости ему не сравниться с вами.