— Вы говорите, мой отец — опекун моих сыновей? Я ничего об этом не знаю... Постойте! Я припоминаю какие-то бумаги за подписью отца после смерти Филиппа...
Анжелика потерла виски. Она тогда была убита горем, и все события проходили мимо ее сознания.
— Рудник, которым пользуется мой отец, принадлежит Флоримону? — растеряно прошептала она.
Вивонн уставился на нее голубыми, немного навыкате глазами. Недоверие на его лице сменилось на изумление. Он расхохотался.
— А вы ничего не знали? — наконец спросил он. И видя, что она молчит, почувствовал себя легче. Теперь адмирал принял свободную позу, ногу закинул за ногу, рука его легла на спинку скамейки позади Анжелики. Он шел сюда, ожидая увидеть перед собой даму, поднаторевшую в интригах, какой ее описывала Атенаис, собравшую в руках все козырные карты. А столкнулся с простодушной женщиной, которая о своей то жизни ничего толком не знает. Герцог наслаждался своим открытием.
— Этот рудник ранее принадлежал вашему отцу, но по брачному контракту он стал вашим приданным и вдовьей долей. В случае смерти супруга она переходит к вам, а так как вы повторно вышли замуж, то к вашему сыну от первого брака. Милочка, ваш отец незаконно удерживает его в своей собственности! — от сказал это так, будто делал ей подарок.
Аржантьер! Рудник на окраине земель Монтелу. Ей тут же вспомнились неловкие слова Молина "мы сами не знаем как рудник избежал ареста, но он очень помог вашей семье". Значит рудник был определен в брачном контракте между ней и Жоффреем вдовьей долей, поэтому он и не подвергся аресту, как все его имущество. Вдовья доля неотчуждаема от вдовы и ее детей в браке с мужем, с которым и заключался контракт. Она совсем не помнила об этом, хоть и поставила свою подпись на том документе перед свадьбой.
Откуда Вивонну известны такие подробности? Опыт придворной дамы подсказывал ей, что он не будет заострять внимание на аресте и приговоре ее первого мужа. Придворные, как чумы, боятся немилости, закончившейся эшафотом, и не хотят даже через сплетни соприкасаться с этим.
Прикрыв глаза, она спросила:
— Но почему вы интересуетесь этим?
Вивонн похлопал ее по руке.
— На правах родственника маршала по линии его матушки. Остальные либо не имеют положения, либо родня совсем не близкая. Кому как не мне печься об интересах единственного наследника рода дю Плесси де Бельеров?
Анжелика невольно кивнула, припомнив, что мать Филиппа, старая маркиза, происходила из семьи, состоявшей в дальнем родстве с Мортемарами. Она оттолкнула руку герцога.
— Это мы еще посмотрим, подходящий ли вы опекун или нет!
— У меня неоспоримые аргументы перед королем! — развел руками герцог.
— Я тоже найду о чем напомнить королю. Я не забыла, что именно под вашим покровительством погиб мой сын Кантор! И другие сыновья знатных фамилий. А когда Его Величество вспомнит об этом, то ваша карьера опекуна рискует не состояться!
Она встала и сделала несколько шагов по дорожке. Герцог тоже поднялся. "А она не так проста, как кажется и молчать не будет."
— Может быть наймете писаку, чтобы он сочинил по этому поводу памфлет? Некого Отверженного поэта, с которым вы водили дружбу?
У Анжелики хватило выдержки спокойно ответить:
— Отверженный поэт давно умер. Вы не в курсе парижских новостей.
— Надо же! Мне повезло.
Анжлика невольно сжала кулаки, а глаза ее гневно сверкнули. И в эту минуту она почувствовала боль в спине, как будто ее кто-то сильно толкнул. Она не устояла на ногах и, споткнувшись о бордюр, упала на траву.
— Помогите же мне! — не то попросила, не то потребовала она.
Ничего не понимая, Вивонн поспешил к ней и помог подняться. Анжлика застонала, ощутив боль в лодыжке. Как неудачно она упала!
Герцог, поддерживая ее, двинулся было к дому, но увидев, что она хромает, остановился.
— Так не пойдет! Садитесь, я посмотрю, что с ногой.
— Не надо!
— Перестаньте! Я не только негодный опекун, но еще и моряк. А на корабле мне приходилось быть и судьей, и священником, не говоря уже о лекаре.
Боль не давала возможности спорить. Герцог снял ее туфельку и осторожно ощупал лодыжку. Хмыкнув, он снял шарф и туго перевязал ногу.