Впрочем, плевать. Дэн хотел одного — отработать этот день, вернуться домой и играть. Семь лет он ждал второй части «Эпохи мертвецов», семь чёртовых лет! Первая часть была лучшим, что видел он за всю свою жизнь — реалистичное, захватывающее выживание в мёртвом мире, где тебя спасает сила, смекалка, реакция. С первого до последнего дня все семь лет Дэниел только то и делал, что следил за новостями от разработчиков. Утро мужчины начиналось с чтения твиттов от разработчиков, вечер заканчивался тем же. Восемь раз, каждый год, Дэн перепроходил первую часть, наизусть её выучил, но игра продолжает восхищать и удивлять. Казалось, что комп не потянет вторую часть, но повезло — тютелька в тютельку игрушка подходила по параметрам.
Дэниел закинул все необходимые составные части смеси в бетономешалку, начал ждать, пока машина сделает своё дело, а мыслями уже в «Эпохе мертвецов». Настолько погрузился он в собственные мечты, что не заметил подходящего бригадира.
— Готовься к пантомиме, брат, — шутил работающий рядом Кевин, хлопая друга по плечу и тут же отходя по своим электрическим делам.
Лицо русского Вовы, как всегда, хмурое и сердитое, будто его неделю уже запор мучает. Это карикатурно серьёзное выражение бригадира не красило: молодой мужчина, лет тридцати максимум, из-за сдвинутых на переносице чёрных косматых бровей кажется старше лет на двадцать. Да и в целом выглядел как бандит из СССР, прямиком из старых боевиков.
— Ну как? — выдавил из себя Вова, переводя взгляд с бетономешалки на Дэна и обратно.
— Что «как»? — переспросил Каннингем.
— Ну как это, — настаивал русский, а что он хочет всё ещё не понятно и близко. Дэниел решил поиграть в угадайку, тем более в случае с косноязычным бригадиром это единственный способ понять, что ему надо.
— Ты хочешь спросить, как я замешиваю бетон? Рецептуру пересказать?
— Нет.
— Нужна бетономешалка?
— Нет! Нужно как. Как! — Вова махал на машину руками, переходя на русский, а потом указывал на недостроенный объект.
— Да что б тебя… — Дэн терял всякое терпение. — Что? Что, чёрт возьми, от меня хочешь? По-английски! Скажи это, не нужно показывать!
Но даже после криков Каннингема эта, вне всякого сомнения, талантливейшая пантомима, не прекратилась. Вова махал на бетономешалку, потом внезапно присел на корточки, агрессивно стучал ладонью по земле, затем опять указывал на замешивающийся бетон. Бесполезно. Бригадир побежал к недостроенному особняку, чтобы вблизи показать на него, но Дэн по-прежнему не понимал, что русский хочет донести:
— Что там? Что, стены? Окна?
Другие рабочие проходили мимо, уже не обращали никакого внимания на энергичные телодвижения Вовы, и только Кевин наблюдал со всем из окна и ржал.
— Как бетон здесь или туда? — продолжал спрашивать рассерженный Вова.
Дэн вздохнул и положил ему ладонь на плечо:
— Вова, я ни слова не понимаю, что ты городишь. Короче, давай, зови Алексея. Это не дело. Мы просто теряем время с твоими объяснениями.
Вот что удивительно в Вове, так это то, что он как умная собака — понимает абсолютно всё с первого раза, только сказать ничего не может. Бригадир плюнул через плечо, разочарованный тем, что его объяснения не помогли, но смиренно пошёл искать того, кого просил привести Дэн. У Алексея, второго русского строителя на объекте, навыки говорения и понимания почему-то уравновешены. Когда общение с Вовой заходило в тупик, только Алексей мог рассказать по-человечески, в чём заключалась мысль Вовы изначально.
Королева красоты старшей школы, Далси Каннингем, стала матерью-домохозяйкой. Что может быть хуже для красивой и всё ещё молодой женщины? Хуже может быть только ленивый муж-идиот, которого не интересует ничего, кроме игр на компьютере.
— Будь ты проклят. Будь проклят твой гребанный ящик… — тихо повторила Далси, нарезая овощной салат на ужин любимому мужу и представляя на месте капусты Дэниела. Злость, психологическая усталость и напряжение изуродовали все её движения. Но ведь это все ещё обязанности хорошей жены: ежедневно готовить этому фанату стрелялок, будто она его повариха или мамочка. Да, сам он ни разу, — ни словом, ни взглядом, — не высказал какие-либо претензии. Но Далси это равнодушие бесило ещё больше.
В соседней комнате раздался плач ребёнка, и моментально шею ниже затылка опять свёл болезненный спазм. Непроизвольное сокращение мышц — нервный тик. Далси с резким стоном, вырвавшимся из тяжёлой груди, вскинула голову вверх, чтобы хоть немного унять эту невероятную боль. Нож для овощей выпал из рук женщины и со звоном стукнулся о кафельную плитку пола. Подобные спазмы уже случались по несколько раз в день из-за стресса и расшатанных нервов.
Перебарывая желание заплакать от режущей спазматической боли, женщина поспешила успокоить плачущую дочку. Коре всего три месяца от роду, но голос у неё уже пронзительно громкий. Далси чувствовала, что к спазматической боли присоединяется ещё и головная боль. Женщина подняла плачущую малютку на руки. В нос сразу ударила вонь от рвотных масс — мать заметила жёлтое засохшее пятно на щеке и жидких светлых волосах доченьки.
— Ну вот, нужно опять купать тебя, — ласково укорила её женщина, пытаясь успокоить плачущего ребёнка.
Коре недавно поставили диагноз — синдром нервно-рефлекторной возбудимости, у ребёнка повышена раздражимость. Такие дети требовали к себе много внимания, но у Далси, в силу её занятости по дому, далеко не всегда было время на дочь. Плач девочки раздавался чаще, чем у более заботливых матерей с кучей свободного времени.
Далси чувствовала, что разрывается на части в прямом и переносном смысле. С одной стороны — вечно плачущее дитя, которого накорми, успокой, поменяй пелёнки. С другой стороны — назревающий нервный срыв из-за усталости, каменной глыбой упавшей на её хрупкие плечи. Это началось ещё во время тяжёлой беременности с токсикозом и прочими «прелестями», продолжилось с бессонными ночами после рождения младенца, с безвозвратно утраченной стройной фигурой, необходимостью вести домашнее хозяйство в одиночку. Если Дэн думал, что покупать большой двухэтажный дом — это прямо очень крутая идея, то Далси ежедневно проклинала эту покупку. Уборка в каждой комнате в общей сложности сжирала по полдня, полноценный рабочий график уборщицы, но без выходных и зарплаты. И наконец, как вишенка на этом поганом торте, психологически добивает Далси совершенно флегматичный муж. Его не интересует ни жена, ни ребёнок, ни дом. Единственная функция мужа в этой семье — приносить деньги и греть задницей место у компьютера.