— Ой, я, кажется, помешала, — и она смущённо взмахнула рукой.
Секунду поколебавшись, Куросима представил её Тангэ. Он решил, что сейчас, пожалуй, самый удобный момент устроить им очную ставку.
— Хо-хо! Следовательно, вы думаете, что этот человек — рядовой солдат из наших экспедиционных войск в Бирме? — Тангэ снисходительно посмотрел на Фусако, всем своим видом говоря, что отнюдь не намерен с ней согласиться.
— Вы, значит, не бывший командир моего брата? — довольно спокойно ответила вопросом на вопрос Фусако, с некоторым любопытством поглядывая на мундир Тангэ. Фусако, предположив, что бывший командир её брата явился для его опознания, должна бы сначала испытать чувство радостного волнения, а потом глубокого разочарования. Но лицо её не выражало ничего подобного.
— Брата? — переспросил Тангэ. — Да он ни капли на вас не похож!
— Брат и сестра не всегда похожи друг на друга, — спокойно возразила Фусако.
— Да ведь и вы, господин Тангэ, — поддержал её Куросима, — рассматривая вчера Омуру во время прогулки, заявили, что он не похож на подпоручика Угаи.
— Да, но ведь я ещё вчера разъяснил, что он был сразу же послан на выполнение задания и я его не успел как следует рассмотреть. К тому же выпускники школы Накано мастерски владеют искусством перевоплощения.
— Это я усвоил и против этого не спорю, — ответил Куросима. — А что вы скажете о результатах сегодняшней встречи?
— Я убедился в своей правоте, — ответил Тангэ.
Куросима был ошеломлён. Фукуо Омура совершенно ясно по-китайски ответил Тангэ, что он ничего не понимает. Бывший майор прочитал ему целую лекцию по военной истории, требовал от него рапорта, а всё так и кончилось «сольным» выступлением этого господина.
— О, значит, вы собираетесь передать его семье?! — воскликнула Фусако.
— Да нет, какой там семье! Он навсегда вычеркнут из посемейного списка. Никаких сведений о том, из какой он провинции, префектуры, уезда и так далее нигде нет. Никто не знает, откуда он родом и из какой семьи. Даже бюро по делам демобилизации такими данными не располагает. Это можно узнать только от него. А он пока ещё в таком состоянии, что даже мне не доверяет.
— Следовательно, вы будете приходить, пока вам не удастся всё у него выяснить? — спросил Куросима.
— Да уж придётся, — усмехнулся Тангэ. — Простите, но не могу же я довериться вам. Вы ведь ничего не в состоянии из него выжать.
— А всё-таки кое-что сумели, — раздражённо сказал Куросима. — Вчера вечером, например, Омура заговорил со мной по-японски.
— Заговорил по-японски?! — одновременно воскликнули Тангэ и Фусако Омура.
— Да, — невозмутимо ответил Куросима. — Правда, он произнёс всего две фразы: «Виднеется жар» и «Пожалуйста, оставьте меня одного».
— «Виднеется жар»? Да ну?..
Бывший майор разведки, шевеля толстыми губами, несколько раз шёпотом повторил это странное слово «жар». Фусако, широко раскрыв глаза, с каким-то беспокойством следила за ним. На губах майора заиграла хитрая усмешка.
— Вам известно значение этого загадочного слова? — нетерпеливо спросила Фусако.
— Хм! Пожалуй, известно. — Вид у Тангэ стал ещё самоувереннее. — Но к вам это не имеет никакого отношения. Подпоручик Угаи и какой-то удравший в Таи солдат из остатков разбитых войск, отступавших из Бирмы, совершенно разные люди.
— Удравший солдат! Из остатков разбитых войск! Откуда такое пренебрежение? — Щёки Фусако покраснели от негодования.
— Ведь верно я говорю, подпоручик? — не обращая на неё внимания, засмеялся Тангэ и повернулся к Фукуо Омуре, одиноко стоявшему в углу.
Вместо ответа Омура поочерёдно взглянул на обоих мужчин и женщину. Это был не только взгляд затравленного подопытного животного, но и взгляд беспристрастного судьи, желающего разрешить трудный конфликт. Тишина в маленькой приёмной стала зловещей.
— Ну, ладно, ладно, — щёлкнув языком, проговорил Тангэ, чтобы нарушите тишину. — Я понимаю твоё состояние… Ну что ж. Я вас покидаю. Мне ещё нужно засвидетельствовать почтение господину Итинари. Я пошёл, Господа!
— Постойте, подождите минутку! — вскочила с места Фусако.
Самоуверенность Тангэ, решившего, что Омура уже полностью в его руках, по-видимому, возмутила её и привела в замешательство.
Но Тангэ даже не обернулся. Пока она нагибалась за уроненной впопыхах сумочкой, он скрылся за дверью.
Охранники, которые собрались за стеклянной дверью и глазели на диковинный мундир, в испуге расступились.
Опередив Фусако, Куросима поднял упавшую сумочку и, подержав её в руках, сказал:
— Что-то тяжеловата для дамской сумки…
— Возможно, — резко ответила Фусако, выхватывая её у него из рук.
«По-видимому, ещё не успокоилась, — подумал Куросима. — Волнение, пожалуй, естественное, но, с другой стороны, не слишком ли? А сумка и в самом деле тяжеловата. Что в ней может быть? Смутное подозрение шевельнулось в его душе.
— Вы захватили с собой семейные фотографии или какие-нибудь другие вещи, которые бы напомнили ему прошлое?.. Хорошо бы.
— Нет. К сожалению, всё сгорело в войну во время пожара… Я хочу сегодня ещё раз поговорить с ним наедине. Вы разрешите?
— Вы меня удивляете. Ведь может повториться вчерашняя история. Я не могу взять на себя такую ответственность.
Куросима разозлился. Вдруг Омура, как похотливая обезьяна, снова схватит эту милую девушку в тонком шёлковом платье и начнёт тискать её нежное тело длинными, как у гориллы, ручищами?! Мысль о том, что он может опять стать свидетелем такой сцены, была для него нестерпима.
— Да, и всё-таки… — Закусив верхнюю губу белоснежными зубами, Фусако замолчала. По напряжённому выражению её лица Куросима понял, что решение её непреклонно.
— Мне понята ваша тревога, — сказал он уже более мягким тоном — Этот Тангэ слишком уж напорист. Не имея явных доказательств, он заведомо считает этого человека своим бывшим подчинённым, подпоручиком Угаи. Впрочем, возможно, доказательства у него есть. На Омуру претендует и ещё одна особа — хозяйка китайского ресторанчика «Весна» в Иокогаме. Хочет взять его на своё попечение. Откровенно говоря, лагерная администрация и не ожидала, что будет такой отклик.
— Разрешите мне разговор с ним, — повторила свою просьбу Фусако, устремляя взгляд на Омуру. Внимание её явно привлекали кровоподтёки, похожие теперь на полоски старой резины.
Чтобы избежать расспросов, Куросима поспешил дать согласие. Оставив их наедине, он вышел в коридор и попросил охранника понаблюдать за приёмной.
3
В глубине коридора, чуть подальше комнат охраны, находился кабинет начальника. Дальше, за поворотом, следовали кабинет медосмотра и стационар. Затем начиналось уже помещение первого корпуса, и здесь, возле запасного выхода, была кладовая. Место это считалось тихим и укромным, поскольку для сообщения между управлением лагеря и первым корпусом пользовались другим ходом: из главного вестибюля поворачивали налево, проходили мимо столовой и попадали в коридор первого корпуса.
Вытащив из кармана ключ, Куросима открыл висячий замок и вошёл в кладовую. В нос ударил запах плесени и застоявшегося воздуха, и тело мгновенно окутала липкая духота.
Куросима повернул выключатель и увидел по одну сторону стеллажи, заваленные запасными тюфяками, обмундированием и другим казённым имуществом. На противоположной стороне на полках в строгом порядке были разложены принятые на хранение мешки с личными вещами заключённых. Отыскав среди них мешок с биркой, на которой значилась фамилия Омуры, Куросима снял его с полки. Он решил ещё раз просмотреть содержимое. Развязывая мешок и вытирая пот со лба, Куросима улыбался. Улыбка была беспомощная.
Обе женщины и мужчина, приходившие на свидание к Омуре, интересовались его имуществом. Куросима даже пообещал показать эти вещи Фусако. Но здесь не было ни одного предмета, который служил хотя бы намёком на то, что Фукуо Омура японец. Не обязательно было срочно пересматривать вещи Омуры и для того, чтобы избавить начальника отделения Итинари от домогательств назойливого Тангэ.