— Уберите ваши грязные лапы с моего переплёта. Я капитан Немо, герой романа «Восемьдесят тысяч километров под водой». Я возглавил восстание сипаев. Мы были разбиты. За мою голову губернатор назначил цену, но во всей Индии не нашлось предателя.
— Какая непрактичность! — удивилась вдова Скорбит.
— Я бежал на далёкий остров, — продолжал Немо. — Выстроил свой подводный корабль «Наутилус» и скрылся в морских пучинах. На дне океанов я находил несметные сокровища и передавал их тем, кто боролся за независимость своего народа.
Капитан Николь напряг свою память.
— Вы не помните, господа, у нас в клубе жгли эту книгу?
Его оборвал Барбикен:
— Помолчите, Николь! Еванжелина Скорбит хочет говорить!
Хозяйка Пушечного клуба поднялась с места, обращаясь к Немо:
— А вам известно, сударь, что по уставу нашей компании…
Её гневно перебил Дик Сэнд:
— Я знаю цену вашей компании, хотя мне всего пятнадцать лет. Я Дик Сэнд, герой романа «Пятнадцатилетний капитан».
И тут не выдержал Негоро:
— Расскажи лучше о своей дружбе с негром!… — И португалец кинулся на Дика с кулаками, но его отбросил в сторону Робинзон.
— Оставьте в покое юношу. Если вам уж так хочется, я расскажу о моей дружбе с индейцем Пятницей. Я Робинзон Крузо, доказавший, что человек может своим трудом добиться всего.
— Очень вредная личность, — услужливо заметила миледи, склоняясь к вдове Скорбит.
Эти слова долетели до чуткого уха Тартарена.
— Не нахожу, мадам. — Он изящным жестом накинул на плечо обрывки пледа, но… его рука вылезла из дыры, нарушая всю грацию поклона. — Мы связаны с Робинзоном Крузо долголетней дружбой. Перед вами, медам и месье, Тартарен из Тараскона!… Бесстрашный охотник, альпинист и глава тарасконской колонии Порт Тараскон!
— Как попал в их компанию этот безобидный весельчак? — изумился Билл Аткинс.
— Не очень безобидный! — сухо сказал Барбикен. — При его участии писатель Альфонс Доде зло высмеял нашу колониальную политику.
— Мой автор Джонатан Свифт пошёл значительно дальше, — вставил Гулливер. — Он создал бессмертную сатиру на знатных и богатых, на королевский двор и на лже-науку…
— Гулливер? — подняла лорнет миледи.
— Да, Лемюэль Гулливер, своей собственной персоной. И я имею честь засвидетельствовать, что коварные лилипуты были много порядочнее вас, а гуигнгнимы — лошади — значительно умнее!
— И я сожалею, что повстречался с вами, леди и джентльмены, — вздохнул барон. — Честное слово Мюнхаузена!
— Возмутительно! — не сдержалась вдова Скорбит. — Каждым своим словом он всегда высмеивает ложь.
— Мало того, — поддакнул Барбикен. — Он воспитывает в детях вреднейшее чувство фантазии! Вот… в таких, как этот несчастный мальчуган. — И директор-распорядитель указал тростью на Петю.
— Вы не очень-то задавайтесь, — не на шутку обиделся Петя. — А вы знаете, кто открыл Антарктиду?! Или где остров Визе?
Барбикен сердито позвонил в колокольчик.
— Это к делу не относится. Здесь вопросы задаём мы. Молчать!
— А я, капитан корвета «Коршун» из повести Станюковича, могу заверить, что мои читатели вас нисколько не боятся! — поддержал мальчика капитан корвета…
Негромко звякнули кандалы, и вперёд вышел Артур Грэй.
— Мне вспоминаются слова моего автора Александра Грина… «…Сочинительство всегда было внешней моей профессией, а настоящей, внутренней жизнью являлся мир… Среди отверженных находились целые страны, нации и даже расы…»
— Этот капитан — самая опасная личность во всей шайке! Ведь он поставил на своём галиоте «Секрет» алые паруса! — в бешенстве перебил Николь.
— Довольно болтовни! Вздёрнуть их на рею! — крикнул Негоро.
— Лучше отравить, — зашипела миледи. — Яд надёжнее верёвки.
— Сжечь. Со всеми корешками! — предложил Барбикен.
— Книгу нельзя уничтожить, — спокойно заявил командир «Коршуна». — И мысль не боится пламени.
— То, что нельзя уничтожить, можно предать забвению, — ледяным тоном изрекла вдова Скорбит. — Выбросить всех на плавучую льдину, где их некому будет читать. Пусть погибнут во мраке полярной ночи!
Ветер гнал волны по океанским просторам. Над водой, как башни, возвышались причудливые айсберги. Огромный кашалот проплыл мимо одинокой льдины, где тесно сгрудилась кучка людей. Это были восемь знаменитых капитанов и Петя Синицын.
— Корабль! — раздался радостный голос Дика Сэнда.
— Кажется, мой «Коршун». Не может быть, — изумлённо прошептал капитан корвета, разглядывая появившееся на горизонте судно.
Эти полтора часа показались им вечностью. Но они миновали, как и все приключения этой необыкновенной ночи. Корвет «Коршун» лёг на обратный курс, а капитаны в обществе Пети Синицына грелись горячим чаем в отделанном красным деревом салоне командира. И здесь вахтенный начальник ответил на недоуменный вопрос мальчика: откуда на «Коршуне» узнали об их бедствии, и где, собственно, оно произошло?
Оказывается, моряки с корвета слышали разговор заправил Пушечного клуба, когда те возвращались на страницы романа Жюля Верна «Вверх дном». Своим спасением капитаны были обязаны болтливости вдовы Скорбит.
Мимо здания Химкинского вокзала в предрассветной мгле точно призрак проскользнул корвет «Коршун».
Где-то на берегу запел петух.
На корме корабля стояли восемь знаменитых капитанов. С берега им махал пионерским галстуком Петя Синицын.
— Капитаны! — кричал он вслед кораблю. — Я обещаю вам… папе… Вере Васильевне… учиться по географии только на пятёрки!
С кормы раздался голос Тартарена:
— Браво, Пьер! Только помни — есть и другие предметы… Зачем же их обижать?
Торжественно звучал голос Артура Грэя:
— Запомни, Пётр Синицын! Мы — герои лишь нескольких книг. На наших страницах пенятся океаны, сердитые ветры надувают паруса, отважные люди борются со стихией, открывают новые земли, наносят на карты неизвестные острова. Мы только маленький отряд огромной книжной армии.
Перые лучи, брызнувшие из-за леса, позолотили шпиль речного вокзала.
В помещение своей библиотеки вбежали капитаны. За стёклами шкафов виднелись бесчисленные книги. Наши герои взобрались на полки и остановились возле романов, со страниц которых они сошли.
Солнечный свет озарил цветные корешки книг, выстроенных как войска на параде.
— Восходит солнце, — негромко произнёс Немо, открывая переплёт романа Жюля Верна, — и мечтатели, читавшие всю ночь напролёт, гасят лампы.
Капитаны, стоя у раскрытых переплётов, запели свою традиционную песенку:
За окошком снова
Прокричал петух…
Фитилёк пеньковый
Дрогнул и потух.
Синим флагом машет
Утренний туман…
До свиданья — вашу
Руку, капитан!
Робинзон Крузо, закрывая за собой переплёт, сказал на прощанье:
— И, как говорится в романах, продолжение следует.
В третий раз задорно, весело прокукарекал петух.
