Аристарх, которому в ту ночь тоже не довелось спать, довольно потирал руки. Он смог увлечь молодых друидов, на границу лесов вернулся задор. Такого настроя здесь не было с тех пор, как враг отравил дымом архимага…
На пути к Жарму
Нагорья постепенно уступали место холмам и равнинам. Эйнелл и ее спутник радовались гостеприимным землям, с дикими плодами и ягодами.
Несмотря на позднее время года, пригревало солнце. Днем тепло было почти летним, да и ночами температура редко опускалась ниже десяти градусов. А ведь в Леонтии в эту пору случались заморозки…
По мере того, как стали встречаться пальмы, Эйнелл начала неосознанно чувствовать тягу к ним. Ей хотелось останавливаться среди пальм на ночлег, отдыхать под ними. И дело было не только в том, что Эйнелл видела до этого пальмы лишь дважды – один раз в Леонтии, в кадке у знакомых, а другой – в Алоритане, в университетской оранжерее.
И однажды вечером, когда Кухт ушел за хворостом, Эйнелл достала лист бумаги – несколько таких листов парень по ее просьбе принес из деревни, прежде чем они отправились в путь… Чернила Эйнелл сварила прошлой ночью из дубовых орешков, которые собрала по дороге.
Она выучила свиток Финика.
За те дни, что они отдыхали у Гуэринь и ночи, проведенные в телеге с репой… Свиток дался нелегко, но Эйнелл еще помнила его. И теперь хотела восстановить.
Присутствие пальм облегчало эту задачу.
«Финик управляет временем» - помнила она слова Маргарэтт…
* * *
Кухт оставил Эйнелл у костра среди пальмовой рощи. Последними вечерами она решила что-то писать, возможно, дневник – девушка не посвящала его в этот текст. И он пошел прогуляться и поискать какой-нибудь еды.
Отблески костра падали на лицо Эйнелл, тени плясали среди пальм.
Когда Кухт вернулся, она уверенно улыбнулась. Он подошел, чтобы поцеловать ее, но девушка сказала неожиданно:
- Подожди. Мы сейчас кое-что сделаем. Преклони колени.
Он сначала подумал, что она шутит, но улыбка Эйнелл была не игривой, а совсем иной. Это была улыбка победителя, который долго боролся и наконец обрел.
Кухт повиновался. Он почти боготворил ее, и что бы она ни задумала, готов был участвовать.
Эйнелл развернула свиток, сделанный из пальмовой коры.
- Это древний язык, я знаю его от отца. Вообще-то я не должна применять свиток, но сейчас особые обстоятельства. К тому же это копия, созданная по памяти. Оригинал я отдала Ласке, и надеюсь, она уже передала его Высшим друидам.
Кухт смотрел с восторгом и заинтересованностью. Эйнелл редко говорила так торжественно.
Она начала читать. Слова древнего языка, не звучавшего здесь тысячу лет, с тех пор, как в этих местах росли сплошные леса, слетали с губ Эйнелл и уносились в черноту пространства.
С каждым словом воздух наполнялся силой.
Эйнелл выглядела великолепно. Испытания, выпавшие на ее долю, лишения и поиски, радость обретенной любви и магия седьмого свитка – все укрепило ее дух, обострило чувствительность, умножило способности. Сейчас это была уже не робкая девушка, вступающая в Алоритан почти с испугом, боясь масштаба выпавшего на ее долю задания. Это была юная друидская королева. Искры наполняли пространство вокруг Эйнелл, летели от нее и свитка к пальмам. Деревья подняли шорох, пробужденные древней энергией. Кухт испуганно озирался. Теплые волны исходили от Эйнелл, от свитка – дрожало само пространство.
В какой-то момент Кухт поймал себя на мысли, что не помнит, сколько времени Эйнелл уже читает свиток.
Но после того, как она дочитала, все утихло. Он ждал, но ничего не происходило.
- И все? – спросил парень, словно с упреком.
- Я замедлила время для нас в четыре раза по сравнению с внешним миром.
- Это невозможно!
- Проверим утром, - улыбнулась Эйнелл. Мы можем спать, сколько захотим. Двенадцати часов нам хватит, чтобы хорошенько выспаться?
- Неужели это на самом деле?
- Мы проснемся еще до рассвета и продолжим путь.
Кухт встал с колен и крепко обнял свою возлюбленную. Она отложила свиток и снова стала обычной, ласковой - той, которую он знал.
Лотар
Пока Илий и Валеска шли на запад, погода портилась. Вечерами с неба сыпалась какая-то морось, по утрам подмораживало. Валеска, которая было смирилась с трудностями пути, столкнулась с новой бедой – у нее скользила обувь.
Туфли, предназначенные для осенних прогулок за городом, оказались неудобны в каменистых каньонах, покрытых наледью.