В общем, чуял я беду немалую для моего приятеля Дос’тёка, которому я, между прочим, обещал полную безопасность. Но тут случилось нечто, направившую энергию моих вояк в другое русло.
Случилось это прямо в день штурма крепости. Я как раз возился с ранеными, совершая, так сказать, вечерний обход, когда ко мне прибежал Тов’хай и выпалил сходу:
— Мертвец сбежал!!!
— Чего? — не врубился, я решив, что ослышался.
— Мертвец сбежал, — подтвердил качественную работу моего слухового аппарата Тов’хай. — Тот самый, что тебе по шлему копьем вдарил, а мы с Вик’ту его убили.
— Так как же он сбежал, коли вы его убили?
— Дык ведь…
Короче, поскольку массовое скальпирование покойников проводилось сразу после битвы (дабы никто не скрысятничал чуток маны), а битва наша растянулась аж на два дня, то обдирать скальпы с убитых вчера на пляже пошли только сейчас.
Пошли и увидали, что одного трупа не хватает.
Я или кто еще из «цивилизованных» времен, возможно, такой потери и не заметил бы. Но опытный взгляд охотника сразу распознал несоответствие.
Распознал и нашел следы. И вели эти следы прямиком с пляжа и в сторону от поселка.
— Ну так и пошли бы за ним, — не подумав, брякнул я. — Добили.
— Дык ведь…
Ну да, — сообразил я. — За целым отрядом аиотееков Тов’хай бы пойти не побоялся — подумаешь, дюжина врагов! Но вот пойти по следу одного-единственного, но покойника… Такой охотой пусть шаман занимается.
А шаман бы и рад, да только одна загвоздка: следы я читаю… ну вот примерно как Тов’хай буквы — некоторые узнает, свое имя опознать способен, но вот дальше — ни-ни.
И хрен тут отмажешься от этой незапланированной работенки, даже ссылаясь на необходимость позаботиться о раненых. Согласно местной мифологии, основанной процентов на девяносто на страшилках и пугалках, оживший покойник — это страшная вещь, и вреда от него для живых будет побольше, чем от всех вампиров, зомби и мумий, сотворенных Голливудом, вместе взятых. И ясное дело, что разбираться с такой напастью должен исключительно Шаман… Хотел бы я знать, сколько еще моих коллег сделали себе громкое имя, добивая подобных «оживших» подранков!
Ну да хоть одна польза — узнав об ожившем мертвеце, все наши припухли и притихли, а градус эйфории резко пошел вниз. Они даже из крепости поспешили слинять, разбив новый лагерь на берегу моря, я его самолично окружил «волшебной линией», через которую нежить переступить не сможет. (Стопроцентная гарантия фирмы «Дебил и компания»).
На ночь глядя я, ясное дело, ловить мертвяка не пошел.
И дело вовсе не в страхе перед ночной мглой, когда все силы Зла выбираются из своих захоронок и властвуют на земле безраздельно. Просто если так случится, что моя добыча повреждена гораздо менее, чем я рассчитываю, то в темноте против местного вояки, пусть и раненого, я буду беззащитен.
Так что ночь я провел в особо важных камланиях, набив пузо мясом жертвенного животного, погрузившись в вещие сны и выводя носом особо секретные шаманские посапывания и всхрапы.
А утром — куда деваться? — одел доспехи, прихватил протазан и поперся по следу, проклиная подонка Хииовитаака, сумевшего и тут мне подгадить.
Августовская жара начала буйствовать с раннего утра. Все тело жутко потело и чесалось под плотным панцирем и шлемом. И от всего этого опять начала болеть едва успевшая подзажить спина.
А в рощице, куда повел меня застарелый след, вместо ожидаемой прохлады меня встретила паркая духота и полчища насекомых.
И так, постепенно сходя с ума от жары и бесконечного насекомого звона над головой, я бродил по этой чертовой роще почти до полудня, то теряя, то вновь находя оставленные следы. А потом внезапно вышел в степь.
Если на влажной почве рощицы еще и можно было отследить противника, то искать его в степи? Благодарю покорно. Я вам не Лга’нхи, не Тов’хай или Нит’кау. Если им это надо, пусть следопытят сами.
Так что добреду-ка я вон до того холма и огляжу с его вершины окрестности. Если ничего не увижу, начну придумывать байку про то, как я всех победил, а труп врага слопал вместе со скелетом под воздействием приступа непреодолимой свирепости. Пусть боятся, сволочи!
Скуля от жары и усталости, заполз на холм. Огляделся своими подслеповатыми с местной точки зрения глазами — тишь да благодать. Океан высохшей и чуть покачивающейся под дуновениями легкого ветерка травы. Вот разве что…
— Да не, скорее всего это просто животинка какая подохла, вот стервятники над ней и вьются — бормотал я, спускаясь с холма и припустившись легкой рысцой в направлении точки, над которой вился десяток черных птичек. — Только зря пробегаю… Оно, конечно, километра два тут будет, не больше, но на такой жаре… Чертов Хииовитаак!!!