…Видать, я специально оттягивал этот момент, боясь взглянуть правде в глаза: Если рана достаточно серьезная, я либо истеку кровью немедленно, либо стану калекой со всеми вытекающими отсюда последствиями. И даже моя великая слава и имеющийся в моем личном распоряжении канал прямого общения с предками вряд ли мне позволят сохранить свой статус Великого, если тигр лишил меня возможности двигать рукой.
Развязывать ремешки на панцире я не стал, а просто перепилил их фест-кийцем, который, кстати наши ребята нашли на теле какого-то крутого оуоо и с почтением возвратили мне обратно. Кажется, моя репутация достигла такого уровня, что даже потерю собственного оружия мне как-то умудряются поставить в заслугу. Дескать, Великий Шаман впереди себя свой нож отправил и тот всех победил…
Отвязал флягу от пояса. Сумев сдержаться, напился крохотными глотками, а остатками воды обмыл пораненное плечо.
Однако, да. Трудно, конечно, разглядывать на себе, но похоже, панцирь спас мне жизнь. Только сняв его, я увидел, какие жуткие следы оставили на его просоленной коже тигриные когти. Если бы там была моя кожа, от мышц руки, наверное, остались бы одни лохмотья. А так, плечу досталось только на излете, но и этого «излета» вполне хватало, чтобы даже простое качание безвольно повисшей руки вызывало приступы дикой боли.
А кое-где, похоже, придется шить. Но это позже. Сейчас надо просто залепить рану, чтобы никакая зараза в нее не пролезла.
Ну да, к счастью со мной была моя лекарская сумка с набором первой помощи. Так что я, весело пожевывая обезболивающий корешок, смог, предварительно помазав заживляющей мазью, замотать рану чистыми бинтами.
После всех этих усилий пришлось не меньше минут тридцати полежать в полном изнеможении, набираясь сил для других подвигов. А потом пополз собирать свое разбросанное по полянке оружие.
Нет, не потому что и впрямь рвался на очередные подвиги, просто приобретенные рефлексы заставляли чувствовать себя голым, когда со мной не было чего-нибудь способного колоть, рубить, кромсать и наносить прочие серьезные повреждения враждебному мне организму.
Так. Вон из травы торчит рукоять моего топора… А вон возле трупа Хииовитаака валяется выбитый из рук протазан. Заодно и скальп с трупа сдеру, как доказательство, что мертвяк упокоился окончательно.
Дополз… Да что же за день сегодня такой?! И этот смотрит на меня еще вполне себе живым взглядом.
— Ты убил травяного демона, — едва слышно прошептал Хииовитаак, когда я приблизился к нему почти вплотную.
— А у вас Там чего, такие не водятся? — внезапно пробудился во мне исследовательский интерес, потому как «травяной демон», как мне показалось, является какой-то недавно выдуманной конструкцией. Я, конечно, докторской степени по филологии аиотеекского языка не имею, но думаю, что такая персона как тигр заслуживает собственного названия, а коли его нет… Опять же, когда в плече болит, в башке звенит, а мерзкий отвратительный комок тошноты долбится со стороны желудка по горлу, хочется использовать любую возможность, чтобы отвлечься от этих ощущений… И вообще, не шевелиться.
— Нет… — опять едва прошептал Хииовитаак.
…Нет, ну вот кто так делает? Сказали-то всего по фразе, обменявшись малозначительной на данный момент информацией, а уже будто ниточка между нами протянулась. И рвать эту ниточку сейчас — как по живому резать.
— Дай воды… — не то попросил, не то потребовал Хииовитаак, и мне сразу бросились в глаза его высохшие и потрескавшиеся губы.
— Нету, — с сожалением сказал я, перевертывая в подтверждении своих слов фляжку вверх ногами.
— Кусты. Ручей. Вода. — Смотря на меня как на идиота, тонко намекнул раненный.
Ага. Понятно, почему он лежит именно тут — сообразил я. В этих жарких степях любой источник влаги способствовал буйной растительности вокруг себя. Так что, если есть кусты, значит должна быть и вода… Только бы добраться до нее, потому как мне вода тоже очень даже пригодится.
Увы, обильного и прохладного ручья не нашлось. Когда я, преодолевая приступы боли в подранном плече, протиснулся в середину зарослей, там нашелся лишь крохотный ключ, пополняющий быстро высыхающей влагой грязную лужу. Однако привередничать не пришлось. Аккуратно, стараясь впускать лишь верхний наиболее чистый слой воды, набрал полные фляги — свою и Хииовитаакову, которую догадался снять с его пояса.
Выполз. Дал напиться своему врагу. И горько вздохнув, сказал: «Ну, показывай свои раны».