Ух, вот, наконец, впереди светлеет казавшаяся вечной стена деревьев. Земля под ногами становится тверже, и уже можно идти не выбирая, куда в очередной раз поставить ногу. Тут можно облачиться в доспехи, которые раньше приходилось нести в руках, дабы не сопреть еще до битвы.
А вот уже и окраины поселка. Какие-то огородики, сады, сараи… А вот тут уже можно построиться в оикия и начать топать победным маршем, печатая шаг и звеня доспехами.
Можно начинать представление, только сначала проверить, на месте ли пленник.
Не то чтобы пленник тут был как-то особо мне нужен. Скорее наоборот, Хииовитаак был большой проблемой. Хоть он в последнее время, вроде как, и присмирел, однако я даже и секунды не сомневался, что в любую минуту от него стоит ждать какой-нибудь подляны и потому оставить этого товарища на попечение добродушных аборигенов, честно говоря, побаивался.
Так что в этой операции он будет изображать раненого, лежащего на носилках. Укутанный чуть ли не по самые брови в плотное одеяло… чтобы не видно было пут, которые не позволяют ему даже пошевелиться. Наружу торчала только черноволосая голова — лишнее доказательство, что мы аиотееки. Хоть какая-то польза от гада.
Пока бородокосичное воинство охватывало поселок с флангов, сгоняя жителей на центральную площадь, находившуюся на берегу реки, ирокезы проследовали прямо к месту событий в классическом аиотеекском походном строю, звеня доспехами и печатая шаг.
Вскоре тут собрались и почти все жители поселка, согнанные нашей облавой. Мужики стояли хмуро набычившись, а женщины и дети пугливо жались друг к другу за их спинами, с тоскою пытаясь понять, какая-такая новая напасть свалилась на их головы.
Бородокосичники, все в доспехах и с оружием, окружили их по периметру площади, а оикия ирокезов «охраняла» меня в ее центре, выстроившись буквой «П». Почти все они были в трофейных аиотеекских доспехах и с длинными копьями всадников-оуоо в руках. Единственное, что отличало их от наших врагов — белые и рыжие шевелюры скрывались под навороченными шлемами, а бороды и усы пришлось спрятать под слоем болотной грязи, окрашивающей все, чего коснется, в черный с примесью бурого цвет.
— Кто тут Староста? — рявкнул, я снимая шлем и встряхивая своим черным ирокезом после того, как пропел несколько строевых команд на аиотеекском, дабы лишний раз убедить окружающих в нашей национальной принадлежности.
— Я тут старостой буду. — Вперед поспешно вышел довольно таки уже пожилой, хотя еще и крепенький мужик. — Вабток меня звать.
— Много ли мужчин в твоем селении? — спросил я, глядя на несчастного как можно более грозным взором и пытаясь изобразить «аиотеекский» акцент.
— Дык… Много. (А чего я еще ожидал услышать?).
— Возьми их всех и иди с моими воинами, они покажут тебе три лодки, которые вы должны принести на этот берег.
— Дык лодки-то… Зачем всех-то? — логично возразил мне мужик, видать искренне веря, что и десяток-другой мужиков вполне смогут выволочь лодки местного изготовления.
— Молчать! Я сказал всех, — мне как большому аиотеекскому гаду было западло объясняться с каким-то там белобрысым дикарем. Но я все-же снизошел до пояснений. — В лодках есть груз и… (Я замялся, изображая нежелание вдаваться в детали). — Несколько раненых. Все это вы должны будете принести сюда!
А твои бабы пусть пока приготовят моим воинам вдоволь еды. Если к тому времени, когда солнце коснется горизонта, моих лодок тут не будет, я начну убивать твоих женщин и детей, а потом сожгу поселок. Ты понял?
Староста Вабток печально посмотрел на меня и кивнул головой… Понятно, почему тут старостой поставлен старик, а не зрелый крепкий вояка-вождь. Тот бы мог сорваться в драку, а у этого явно хватает мудрости покориться намного более сильному противнику.
— Нит’као, Тов’хай — вызвал я наших лучших следопытов и скомандовал на аиотеекском. — Покажите им, где мы оставили лодки.
Чтобы местные начали шевелиться, пришлось еще неоднократно прикрикнуть на них, а кое-кому и отвесить леща. Не то чтобы местные пытались как-то саботировать мои ценные распоряжения — попробуй возрази такой махине как Лга’нхи, возвышающейся над средним уровнем толпы на две головы, да еще и закованной в кожу и бронзу со страшной металлической маской вместо лица. Просто не привыкли местные ребята к тому, что кто-то вот так вот врывается в их размеренный образ бытия и ставит на уши привычно-неспешное течение жизни.