При этом, по мере рассказа у меня все более четко стало складываться ощущение, что про все происходящие во внешнем мире события, вроде набегов аиотееков, Союза и Великой Битвы у Озера, мужичок имеет лишь весьма отдаленное представление и не очень-то во все это верит.
— …Ну и послали, значит, меня сельчане сюда в Крепость. Говорят, дескать, «раз ты Крайт теперь Мордую близкая родня, тебе с ним и разговор вести по-родственному».
Ну а я чо, я для обчества всегда готовый, потому как кому еще идти, как не мне? У Фкстоя нога поранена, Маркай едва два слова в год произнести может не вспотев от усердия. А Даксай, вон, от хозяйства своего отойти боится, потому как ни детей у него, ни братьев нет, не на кого стадо оставить… Да и правду сказать, с тех пор как сестрица-то моя… Улоскат… жена твоя значит, нам последний раз подарки богатые прислала, вот с тех пор я от нее весточки-то и не слышал. Дай, думаю, схожу к Царю Царей Мордую, разузнаю, как там оно чего… Опять же, слухи ходили что он у нее зерно в долг брал… Так может я тот долг и возьму?
…А во Дворце-то мне и говорят, что мол иди-ка ты на тот двор что вон за той вон оградой стоит (этот, значит). Тама как раз сейчас твойный шурин проживает. С ним, мол, и говори про подарки и Никсоя.
Тут этот самый Крайт соизволил сделать паузу и уставился на меня чрезвычайно (как ему самому казалось) хитрым взглядом. А я, воспрянув от того, что размеренно-занудный поток словоизвержений закончился, из состояния близкого к дреме, в которую он меня поверг, постарался сообразить, как мне реагировать на все это безобразие.
…Подарки дарить придется. Без этого явно никак, иначе ославят на все горы скрягой и неуважающим родственные связи. А это почище нарушения законов гостеприимства будет. Пусть даже этот Крайт мне и неприятен, а отнестись к нему придется как к дорогому родственнику. Вон, тот же Лга’нхи не побрезговал же усадить эту деревенщину на почетное место дорого гостя и не только потчует его нашими харчами, так еще и внимательно слушает эту унылую и бессмысленную болтовню… Потому как он с ним тоже родня!
Со своей стороны я, чисто гипотетически, теперь всегда могу рассчитывать на теплое гостеприимство в Топкой Долине, тыщу бы лет ее не видеть.
Дела, которые прислали решать этого новоявленного царского родственника, кажется, касаются каких-то хозяйственных вопросов и ко мне не имеют ни малейшего отношения. Так что с этой стороны — родич меня особо и не обременяет… Да и вообще, тут пока еще не принято приезжать к богатому родственнику погостить на пару десятков лет, живя на полном его иждивении, да еще и регулярно попрекая за скаредность и жадность. Тут пока один человек чисто физически не способен прокормить кучу народа. Так что если я даже и решу укрыться от мира в Топкой Долине, на второй-третий день гостевания мне сунут в руки мотыгу и отправят работать на поля.
А вот что этот мужичок болтал про какого-то там Никсоя?
— Хм… — прервал я очередной начатый Крайтом рассказ о чудесах его Топкой Долины. — Так что ты там решил с Никсоем?
— Так ведь эта… — удивился моей непонятливости Крайт. — Сынишка-то мой, Никсой, совсем уж взрослый-то стал. Вот хотел его к Царю Царей Мордую пристроить. Чтобы, значить, во Дворце у него жил, да ума-разума набирался. Парнишка-то у меня рослый, крепкий, жрет что твой тигр. Так его в воины бы хорошо пристроить. А то тут приходил к нам на побывку Фесокой, троюродный брательник Маркая. Да таких дивных штучек привез, такие всей родне подарки надарил, что Маркай нос задрал так, что ходит спотыкается, потому как земли не видит… — Крайт даже сплюнул в костер от возмущения. — А мы ведь теперь чай Царю Царей родня, так что надо и нам, того…
…А Мордуй-то мне и сказал, что дескать, раз ты его двоюродный дядя, то дескать к тебе я идти и должен. А то, мол, Шаман Дебил и Великий Вождь Лга’нхи обидеться могут, коли я их родством пренебрегу.
— И где… хм… племянничек?
— Так щас позову, — засуетился Крайт, и зачем-то выскочив за ограду начал громко орать на всю Крепость, видимо призывая своего потомка.
…Вероятно, парнишка, несмотря на еще раннюю весну, в чисто местной воспитательной манере ночевки под крышей не удостоился и был отправлен искать приюта за ограду. А может, юный провинциал и сам, на радостях, что вырвался из своего захолустья, побежал осматривать «столицу», рискуя нарваться на оплеухи всех встречных подростковых банд.