В общем, под общий хохот и ухмылки других вояк я, Дор’чин — капитан одной из лодок, временно замещающий нашего адмирала — и еще семеро отобранных вояк (посмышленее и со склонностью к авантюрам) щеголяли в юбках и устраивали у себя на головах нечто небывалое. (Эх, сюда бы Осакат с ее креативным подходом к укладке волос! Увы, пришлось обходиться своими средствами и скудным мужским воображением).
С оружием тоже был настоящий геморрой. Надо было отобрать только то, что делалось в Олидике или Иратуге — никаких аиотеекских копий или кинжалов. Даже пришлось устраивать очередную церемонию «Убей смайлик» (как я ее называл), чтобы правильное оружие попало (пусть и на время) в правильные руки. Очень утомительное занятие!
Наконец, мы вышли в море и спустя пару дней добрались до вожделенной цели — Змеиной бухты.
Согласно местным традициям, вылезать из лодки без приглашения не спешили. Сначала надо дать местным хорошенько себя осмотреть, может быть даже собрать местное ополчение и вооружиться. Мы так делали даже когда подплывали всей бандой к поселку состоящему из одной-двух хижин. Или даже в поселки, расположенные на территории, контролируемой ирокезами… Ибо традиция и этикет! Начнешь делать резкие движения — либо нарвешься на драку, либо увидишь лишь мелькающие вдали пятки хозяев, и о мирном общении можно смело и навсегда забыть.
Так что сидим. Ждем… К иным бы, пожалуй, уже давно подошли, поздоровались, но на нас, я это просто физически чувствую, из-за заборов и щелей хижин пялятся десятки внимательных и настороженных глаз. Еще бы, тут таких попугаев, небось, еще не видывали.
Наконец, меж домов появилась делегация для почетной встречи. Вместо белых флагов и оливковых ветвей почему-то несущая копья и дубинки. И их много… Неприятный момент, но придется его пережить.
— Я Дос’тёк, местный Старшина, — провозгласил один из туземцев зрелого и я бы даже сказал, весьма этак по-патриархальному благообразного вида, подойдя к нам примерно шагов на двадцать. — А вы кто такие будете?
— Я Манна’унд’даг (Диб’бил по-русски говоря) — коллежский асессор Царя Царей Ив’вана Грозного из Тау’кита. А это вот Дор’чин, он Великий Кормчий, который провел нашу лодку от нашего берега до ваших берегов, и остальные мои люди. Мы приплыли на ваш берег, чтобы торговать.
— Никогда не слышал про такое царство, — глядя с таким видом, будто поймал меня за руку на краже женских прокладок, заявил в ответ благообразный, но подозрительный Дос’тёк. — Где оно находится?
— Надо плыть далеко-далеко отсюда на восток. Сначала мимо земель, которыми владеет Царь Царей царства под названием Улот. Потом еще дальше до Большой Реки, где стоит огромный город Вал’аклава. Там лучше встать на отдых и переждать зиму. А потом вновь продолжить путь на восток… Если выехать в самом начале весны, то может быть, к концу лета сможешь достигнуть Великого Тау’кита.
— Зачем же ты так далеко забрался? — продолжал допрашивать меня сей доставала. — Чего такого нету в твоих краях, что пришлось плыть за этим в такую даль? …И почему у тебя такое странное имя? Я не понял, что оно означает?
…Да, признаться, с именем у меня был некоторый прокол. И вовсе не потому что я налажал с легендой. Понятно, что Дебил (Манаун’дак по-местому) — имечко слишком неординарное, чтобы не привлечь к себе внимание. Да и многочисленные баллады, в которых оно мелькает, вполне уже могли разнести его по всему побережью на далекие расстояния.
Но увы, какие бы псевдонимы я себе не выдумывал, местные ребята продолжали упорно называть меня Манаун’даком. Для них эта кличка столь плотно приросла к моей личности, что никакое иное имя они даже в своем воображении прилепить ко мне не могли.
Имя — вообще вещь мистическая и непростая. Оно дается Шаманом или возникает само собой в подростковом возрасте, когда начинают проявляться индивидуальные черты характера человека. И живет вместе с ним до самой смерти, подсказывая и управляя своим хозяином. Такое происходит даже с нашими «ничего не означающими» именами. А уж что говорить про всех этих «Неугомонных Дятлов» и «Быстроногих Улиток»? Таким именам поневоле стараешься соответствовать и несешь бремя этого соответствия через всю жизнь.
Так что мои ребята отказывались называть меня как-нибудь иначе, как бы я ни вбивал в них эту идею. Может быть, даже боялись, что их Великий Шаман потеряет свои «волшебные функции», перекрестившись из Дебила в какого-нибудь Свирепого Ежика или Стремительного бурундучка.