А я сейчас готов был убить хоть бы за каплю той вонючей и мерзостной на вкус воды! Потому как последний раз пил перед тем как меня посадили в яму. Да и мои ребята тоже удостоились этой радости примерно в тоже время. По нескольку глотков на брата. Так что торчать посреди соленого океана, изнывая от жажды да после хорошей пробежки — было, прямо скажем, жутко некомфортно.
…А еще эти сволочи украли мой мешок целителя! А изрубленная вчера плетью спина дико болела, особенно после соприкосновения с соленой водой… Нет, я знаю, что соленая вода океана очень полезна, крайне схожа с составом человеческой крови (по крайней мере, так говорят) и даже может дезинфицировать раны… Но насколько я помню, посыпание солью ран завсегда относилось к разряду пыток!
…Но это были мои личные проблемы. А общественную проблему составляли три весла!
Ага, три весла на девять рыл. Только три весла, которые мы смогли найти возле лодки. Нахрена местным было красть наши весла, приспособленные для гребли в уключинах? Что они с ними делать-то собираются на своих утлых лодчонках? Стырили на сувениры? Чисто сдать в приемный пункт деревянного лома, чтобы было на что утром опохмелиться? Подпереть покосившуюся хижину? Воткнуть высокотехнологичное и идеально сбалансированное (мне хотелось в это верить) весло вместо шеста для просушки сетей? Об этом можно было только догадываться. Но можно было не сомневаться только в одном: местное хозяйственное жлобье применение им найдет и чтобы вытребовать их обратно, придется придти на этот берег целой армией… И ведь не факт, что и тогда найдем. Спрячут сволочи!
Ладно. Скажем спасибо, что хоть не успели от лодки доски оторвать… А ведь уверен, задержись мы у аиотееков еще на денечек, скомуниздили бы и остатки лодки.
Впрочем, хватит накачивать себя злобой. Тем более что Дор’чин уже распределил людей и мы начали весьма неспешно выгребать в сторону моря.
…Вот ведь блин! У той скалы, где, по моим воспоминаниям, начинается проход за линию бурунов, нас уже поджидают несколько лодок. Вероятно, местные рыбаки с утра пораньше тронулись на промысел, так что улизнуть незаметно не удастся.
— Там это, Дебил, — окликнул меня Дор’чин. — На лодках аиотееки сидят.
— Вот ведь… — отозвался я, едва сдерживаясь, чтобы не произнести трехэтажного заклинания. — Какие они сволочи… нехорошие… А что, все лодки аиотееками забиты или и местные есть?
— Человека два-три местных на веслах и по парочке аиотееков с копьями… — внимательно посмотрев вперед на крохотные черточки, почти сливающиеся с пеной и скалами, уверенно ответил мне Дор’чин.
— А лодок сколько всего?
— Полная рука и еще одна.
Да уж. Три десятка супостатов, из которых дюжина наверняка очень хорошо вооружена. Уж коли аиотееки собрались воевать на море, значит, очень сильно злы и обиженны на нас, и местных сопляков на это дело не пошлют. Да еще два десятка мужиков, которые, пусть и без особого энтузиазма, но драться будут, ибо деваться им некуда.
А у нас: Весла — три штуки. Копья — три штуки. Одна видать подобранная впопыхах коряга, которая за неимением лучшего, наверное, сойдет за дубину.
А еще и сама лодка — также одна штука. И, в отличии от местных челночков, это действительно Штука—крепкая, тяжелая и солидная. С такой вполне можно идти на таран вражеского флота… Если бы еще только было побольше весел, — тогда можно было бы и в скоростях потягаться, да и какой-нибудь маневр попытаться изобразить. А сейчас мы жутко тихоходны, неповоротливы и беззащитны. Особенно учитывая, что из доспехов на нас только матерчатые юбки… Вот уж действительно попали!
Глава 15
— Дор’чин, — обреченно вздохнув сказал я. — Правь-ка назад. На середину бухты. С нашей посудиной в том узком проходике да при наличии вражьих лодок нам делать нечего. А как ты думаешь, что во-о-он на той стороне? — ткнул я пальцем в дальний от поселка конец бухты. Судя по лесу, вода там должна быть.
— Должна, — согласился со мной капитан, жадно облизав высохшие губы. — Только местные лучше те места знают и постараются нас там отловить.
…Да уж. Тут он прав — пока мы будем догребать туда на нашей ставшей тихоходной лодке, аиотееки, взяв местных в проводки, быстро доберутся до места. Хоть берегом, хоть по воде. Я приложил к глазам руку козырьком, чтобы лучи уже поднявшегося солнца, отражающиеся от воды, не били в глаза. И невольно прикоснулся к той гадости что еще лежала у меня на голове. А потом невольно моя рука опустилась значительно ниже, где, как я недавно обнаружил, уже висел свежий скальп часового, который я, оказывается содрал на чистом рефлексе, даже толком не заметив.