Чернильница! Вот он, верный предмет, чтобы выйти в следующую комнату?..
– Важны не обещания, а ваше добровольное согласие, – оборвала гадкие воспоминания Привратник. – Ольга, на этой свалке полно брошенных чернильниц. Как ни странно, встречаются и мужские. Слишком многих здешние деспоты сожгли на кострах. Уцелевшие глухи к песням ветра, может для них это к лучшему.
– Послушайте, – осмелела Женька, – а если я соглашусь ловить этого… Факельщика, у меня с собой нет паспорта, никаких документов.
– Там, куда мы отправимся, эти проблемы отсутствуют, – парировала Вестник.
Женечка закусила губу и незаметно ущипнула себя. На минутку представилось, что ее хотят выкрасть и пустить на органы, но девушка тут же отмела эту мысль. Ничего нельзя представить нелепее, как вскрывать на органы онкобольных.
– Но мне нужны лекарства.
– Чем дольше я ее слушаю, тем сильнее сомневаюсь в природе ее хвори, – пробормотал мальчик. – Вполне возможно, окажется достаточно Избавляющего ритуала.
– Оракул, ты полагаешь, на ней тяжелый сглаз? – подалась вперед Привратник.
– Боюсь, кое-что похуже, – отозвался слепец.
– Ты понимаешь, насколько это меняет дело? Если канцлер заподозрит вмешательство из этой сферы, хотя бы слабую попытку изменить назначение, войны не миновать.
– Не пугайте ее, – вклинилась Ольга, – Евгения, не беспокойтесь о лекарствах. Оракул поддержит вас, пока мы не доберемся до храма… до нашей больницы.
– Вестник, скоро придется спасать меня, здесь невозможно дышать, – Оракул икнул, закашлялся. После сеанса контакта мальчик заметно посерел, еще больше скрючился.
Женя, как завороженная, встала, покачиваясь, побрела к окну. Ничего не болело! Беготня и стук в коридоре ее больше не заботили. Возможно, ее все-таки чем-то подпоили, ее перестало волновать то, что не главное. Но главное никак не хотело вспоминаться. Мама на мятых снимках, с кошками на коленях, нефотогеничная, размазанная. Массивная чернильница среди истертых писем и непонятных книг, с таким же, как у Ольги, крестом среди узоров. Старенькая глухая бабушка с колодой таро, смутно вспоминаемое родимое пятно под мышкой, такое же, как у мамы, очередь желающих на гаданье. Что же главное? Диковинная икона прабабушки, закрытая от посторонних фолиантом, с кругом и звездой в круге, икона, которую потом выкинули? Или сама далекая, позабытая прабабушка, лечившая правой ладонью, прожившая больше века, пухлые желтые конверты, английские и еврейские буквы, футляр с астрономическими атласами? Сестра бабушки, маминой мамы, легко пережившая блокаду, даже не похудевшая, сама хоронившая дворовых кошек? Она тоже собиралась жить долго, очень долго, если бы не тот несчастный случай. А может быть, вовсе не несчастный? Машина стукнула ее дважды, отъехала и снова стукнула, так записали в протоколе. Виновника, конечно, не нашли. Папины дальние тетки шептались тогда, но Женя не помнила точно, маленькая была. Тетки шептались, что батюшка в церкви сперва деньги взял, а после, как увидал…
Что, что он увидел, или услышал? Нет ответа, провал. Так вот, батюшка отпевать отказался, ни в какую, и другой батюшка тоже. Перед смертью бабуля звала Женьку к себе, но опекуншей назначили папину Наташу, та уперлась везти девочку за триста километров, ради прощания с чокнутой старухой. Наташа всех родственников первой папиной жены считала двинутыми… Бабушка что-то могла рассказать, что-то главное, папа потом сокрушался и, кажется, ругался на Наташу, а та в ответ посулила сплавить падчерицу в интернат.
В голове крутилась цветастая карусель. Женька потрогала себя. Спина не пульсировала, грудь не давило. Как ни странно, немного тянула кисть, за которую недавно держался Оракул. Точно по руке к нему переползла опухоль, подумала Женечка. Петербург за окном готовился встречать Новый год. Над дымками, над антеннами перемигивались гирлянды. Женечка на секунду смежила веки, и невольно вскрикнула. Снова кипела река, сворачивались в трубку улицы, заживо варились люди, а когти зверя вскрывали ткань реальности…
Все потому, что где-то наивный мальчишка по имени Факельщик устроил конец географии, сдуру отворил какие-то ворота, устроил сквозняк. Отворит, мгновенно поправила себя девушка, непременно откроет, если я не помешаю, пацаны все такие. Лезут, куда их не просят.