Долговязый военный нехотя ответил:
– Да что там может быть? Шашлык начали готовить.
Как мы поняли, бойцы подразделения «Вагнер» отличаются своей суровостью, чувствуется, что по отношению к другим они держатся несколько свысока. Может, на посту так и положено, кто знает.
Район М…ска, куда мы направляемся, всего в десяти километрах от передовой линии. И тут вдруг Вадут вспомнил о своем свате.
– Мой сват в вашем батальоне, кажется, на передовой, не смогу увидеть, наверное.
– Кто он?
– Реша.
Шаман включил свою рацию и попросил выяснить место расположения Реши.
– На передовую линию днем проехать невозможно, – объяснил Шаман.
Оказывается, в небе весь день летают наблюдательные объекты укропов. Стоит им увидеть чужую машину либо другую движущуюся неизвестную цель, тут же начинают бомбить. Да и наши тоже так же действуют. Поэтому въезжают на передовую только ночью. Причем с погашенными фарами машин. Ранним утром, часа в два-три. Сейчас мне это даже трудно представить.
Где-то минут через пять нашли свата. Оказалось, что он на краю той самой деревни, где мы будем. С передовой он вышел.
– Увидитесь, – сказал Шаман.
От этих слов всем стало хорошо.
– Я веник не привез, вот балда, – смеется Вадут, а у самого глаза загорелись.
– Зачем веник?
– Он просил привези, – говорит мой земляк, – березовый веник, мол, хочется подышать им и попариться вволю.
Радость была написана на лице друга, он даже перестал замечать, как подскакивает в машине на ухабах.
– На передовой их и без того, наверное, хорошо попарили, – иронично улыбается Шаман. После некоторой паузы добавил: – Все потом, когда домой вернемся…
Качаясь и подпрыгивая, продолжаем путь.
– Местное население как вас воспринимает?
– Разные есть. Хватает и таких, кто не любит, не принимает. И все же искренне встречающих и принимающих больше. Они устали от войны, им хочется мирной жизни. Кто же этого не желает? Этим летом стало очень много возвращающихся. Прямо на глазах прибавилось и магазинов, и людей. Если бы не верили, разве стали бы приезжать обратно? Сейчас сами спросите.
Наверное, мы уже замучили командира своими вопросами, но он слушает нас внимательно и отвечает обстоятельно, подробно. Я вспомнил о нашем отважном парне Фанисе Хусаинове.
– Говорят, он снимал одежду с убитых врагов, надевал ее и переходил на вражескую территорию. Потом в течение недели без страха жил там среди них в окопах. Там же разный народ, в том числе и чернокожие, они и сами друг друга не понимают, не знают даже, с кем разговаривают, так Фанис якобы рассказывал своим друзьям. Наемники же. В самом деле это так? – спрашиваю у Шамана.
– Это вы про того парня, что БТР угнал? Поскольку он был не из нашего батальона, я его лично не видел, не встречался с ним, но о подвигах его наслышан. А наемники есть, конечно. По рации часто слышна польская речь. Парни говорят, что из их окопов слышно, как там общаются между собой на английском, польском, арабском. Видели и чернокожих. Это и понятно, против НАТО же воюем.
Согласно официальным данным российских средств массовой информации, с начала специальной военной операции в составе вооруженных сил Украины в военных действиях участвовало и участвуют около 12 тысяч иностранных наемников из 84 (!) стран мира. Половина из этого количества уничтожена.
Въезжаем в район М…ска. На месте въезда на трех круглых железных щитах когда-то была какая-то надпись. Возможно, «Добро пожаловать». Железные щиты уже облезли и покрылись ржавчиной, но одна умная голова (наш земляк) по-своему украсил эти три щита. В первом и последнем круге он провел посередине горизонтально белую полосу, а в центральном круге эту же белую жирную полосу провел вертикально. Что получилось? Да ӨФӨ! То есть Уфа. Солдат на выдумку хитер! На душе стало хорошо и тепло. И все же пусть наша столица остается на своем месте, пусть там и расцветает благоухающим цветком.
Обычный поселок. Многоэтажные дома редко попадались на глаза, в основном небольшие строения. И люди ходят как ни в чем не бывало, многие даже на велосипедах ездят. Военные проносятся на машинах, периодически проезжают БМП. Каждый – в своем отдельном мире, судьбы наши не пересекаются, ощущение, будто именно так здесь и идет жизнь. Военные, кажется, стараются не обременять местное население. Да и сельчане словно говорят, мол, нам до вас дела нет. Кажется, они заняты своими повседневными делами и заботами. Но оказалось, что это только на первый взгляд так.
Пройдя несколько улиц, мы останавливаемся возле одного дома. Здесь наш штаб, говорит заместитель командира роты. Мы стоим в растерянности, ничего не понимая. Где окопы, где блиндажи? Шаман объясняет: вышедшие с поля боя солдаты здесь отдыхают, а «сотые» лечатся. Дома здесь невысокие, хоть они и многокомнатные, но низкие. Много саманных домов, то есть построенных из самодельных кирпичей.