Да, «это папаша княгини!»... Ещё одни князь успел «позолотить» свой герб...
Создавая в других странах измену и смуту, между прочим в пользу Англии, проникновение еврейских капиталистов в масонские кожи значительно усилило мероприятия масонства и немало содействовало захвату мира «просвещёнными мореплавателями». Но через те же масонские ложи евреи захватывают богатства и дела самой Англии. Уже слышатся голоса, проклинающие английские власти как правительство банкиров, из банкиров и для банкиров...
Своим могуществом и процветанием Англия, величайшее после Тира и Карфагена гнездо морского разбоя, обязана, впрочем, пришельцам, т.е. англосаксам и норманам, или же туземцам Валлиса, Ирландии и Шотландии, — кельтам. Что же касается собственно бриттов, то едва ли они вправе приписывать себе многое. Как бы ни радовались они мнимому родству с израильтянами и сколько бы ни проявляли иудейско-карфагенских черт характера, не от них идут деяния английского гения. Наоборот, прославленные на весь мир британское себялюбие и бесчеловечная жестокость к инородцам, бесстыдство в самодовольстве и наглость в обращении; талант искажать чужие языки и неспособность создать собственный, инстинкт хищничества и вероломство наклонностей, — таковы, пожалуй, качества, которыми бритты могли бы защищать своё «божественное» право на всемирное господство.
Впрочем, одну шестую часть они уступают евреям.
Голод обеспечивает за всемирным кагалом или, что всё равно, капиталом такие права, каких не могла утвердить когда-либо за аристократией царственная власть.
Далее по интригам кагала и масонства властные места в государстве поручаются иной раз лицам, которых народ ненавидит. В случае непослушания, таким кагальным ставленникам остаётся ждать одного — судебной кары за раскрытые преступления. Очевидно, что «властителям» этого рода нельзя смотреть на выгоды еврейства иначе, чем на свои собственные.
Всё, что дискредитирует, а значит, и губит власть, тем паче верховную, как нельзя больше нравится иудаизированному масонизму. Так, те же самые «ложи», которыми были гильотинирован Людовик XVI, торжествовали при возвращении Людовика XVIII, навязанного французскому народу беспримерным горем и чужеземными солдатами.
Параллельно этому, унижая достоинство благороднейших народных правителей и отравляя им существование покушениями на их жизнь, еврейство организуется так, что заправилы кагала, масонства и социал-демократии в большинстве неведомы. Избегая, таким образом, всякой ответственности, эти заправилы повелевают массами не только тиранически, а зверски.
При этих условиях заражение государственных организмов так называемой «свободой» — смертоносный яд. Она ведёт к разложению крови. Либералы становятся всё требовательнее и дерзновеннее, пока не доведут государства до анархии и гибели.
«Человек не ангел и не зверь. Но кто хочет обратить его в ангела — делает зверя» (Паскаль).
«Величайшая свобода превращается как для отдельных граждан, так и для целых государств, в величайшее рабство» (Платон).
При благосклонном участии еврейской прессы напряжённые вооружениями разрастание полицейских штатов должны, по-видимому, приводить государства к тому, чтобы повсюду виднелись одичалые массы пролетариата, несколько преданных евреям миллионеров, полицейские и солдаты да правительство иудейской же фабрикации.
С введением иностранных займов, государственные богатства потекли в еврейские кассы, а «гои» стали платить кагалу всё более тяжкую дань подданства, хотя ещё и не вполне сознают опасность. Внешние займы — это пиявки, которые не отпадают сами от государственного тела. Легкомыслие же правителей, невежество либо продажность министров и «чернокнижие» биржи закабаляют народ неоплаченными долгами, а само хозяйство государств отдают в науку или под начало тому же кагалу.
Уничтожение кустарей и концентрация промышленности в руках капиталистов высасывают на радость тому же еврейству и народные, и государственные силы. Завладевая ипотечным, равно как всяким вообще кредитом, превращая имущество, дела и работу в предметы спекуляции, т.е. в биржевую макулатуру, и обезземеливая сперва высшие, а затем и низшие классы народов, масонский иудаизм постепенно становится монополистом политических прав и владыкой законодательных выборов, а стало быть — и всего управления страной.