Вот кем она была. Страдалицей прошлого, чьи кошмары времени делали ее разум таким, какой он есть. Но был определенный переломный момент, который наша дружба должна была пережить. Это слишком сложно, чтобы объяснять в двух словах. Я до сих пор копаюсь в архивах памяти, чтобы понять, как до такого могло дойти. Наши встречи были каждый четверг. Я брал билет до большого заповедника и отправлялся на левитроне. Это огромный пассажирский поезд, путешествующий по воздушным магнитным полям. Буквально иллюстрация из книг прошлого — машина, парящая в воздухе. Уже к концу недели город начинает надоедать. Его постройки, наполненные смыслом гигантизма, пронизывающие небо небоскребы, шпили которых, кажется, доходили до космоса. И сейчас, пока я вижу за окном такие здания, соединяющиеся огромными проходами, открытыми площадями на высоте нескольких километров над уровнем моря, я вижу одновременно миллионы людей, ступающих по своим делам, по своим развлечениям. Поэтому такая суета и праздность начинает надоедать. Городской однообразный ландшафт — лишь смесь стекла, металла и бетона. Во время путешествия к большому заповеднику я даже не видел удаляющихся огоньков из окон — скорость поездки была настолько высока, что не было даже небольших оконцев в транспорте. И это даже снова напоминало старый добрый город. Ни я, ни Кэбби не могли это больше выносить. Хотя бы один день, один вечер, один диалог без всего этого.
Она опаздывала на пару часов. Или я на этот раз пришел слишком рано. Не было смысла смотреть на часы, когда встреча назначена в размытый промежуток времени. Вечер. Солнце только должно уходить за горизонт, но я уже впотьмах, ибо оно давно скрыто за серым бетоном. Я стоял под пятнадцатым вантовым мостом через единственную реку этого места. По сути, здесь не было ничего настоящего. Искусственная река и зелень вокруг, никогда не были на этой широте. Но сделано все было достаточно атмосферно. На территории пары тысяч гектар собрано самое большое разнообразие флоры. Животных нет как уже полсотни лет. Я не успел застать их величие. Поэтому мне оставалось ощущать лишь одно удовольствие от биоразнообразия деревьев и кустарников. Они заполняли берега Фестрелы — могучей реки здешних мест. Ее перекрывают тридцать два неповторимых моста, каждый из которых был памятником предыдущих культур. Но они даже не обладали собственными именами — их знали лишь по порядковым номерам. Такие мосты-памятники были необычайно прекрасны. На некоторых были чудные барельефы старых эпох. Другие веяли старинным деревенским очарованием — такие маленькие мостики стояли в самых узких частях Фестрелы. Другие мосты были отголоском недавней эпохи постиндустриализма. Арочные и висячие, бетонные и вантовые — они в основном создавались для вида, хотя и полностью выполняли свое предназначение, все равно были настоящими артефактами человечества. Хотя и зазря, ведь почти никто этим не интересовался.
Прошло довольно много времени с моего приезда. Я успел обойти половину парка и с наступлением ранней темноты засобирался домой. И невольно посмотрел в сторону города, где красно-багровый свет обводил контуры зданий. Мне так хотелось увидеть закат. Настоящий закат. Кэбби мне говорила, что это очень красиво, когда Солнце скрывается за полосой моря и бескрайней степи. Она вообще много чего могла рассказать. Желание познания тоже объединяло нас. Только в отличие от меня, она исследовала мир, в общем. Хотя ее рассказы были в основном о прошлом. Но судя по ним, прошедшие десятилетия и даже столетия были не так уж плохи. Даже и не предполагал, откуда она все это знала. Будто все это было от первого лица, будто она сама была участником всех тех событий, начиная от войны. Но тогда она так и не сказала мне ничего. Она не пришла. И я сильно волновался по этому поводу. Я хотел остаться до последнего, дождаться, но тело неумолимо устало от одиночества, ему хотелось хотя бы мнимой кампании. Даже сама Кэбби говорила, что не стоит перечить знакам желаний. Если бы не она, я бы долго сопротивлялся своим желаниям, находясь в расстройстве от несовершенных ошибок. Вместо этого теперь есть опыт, который все-таки весомее сожаления. Поэтому я решил послушать ее и в этот раз. Я снова сел в левитрон и в мгновенье ока очутился дома. А делать больше и нечего, как пойти куда-нибудь развеяться. Я сразу вспомнил старый паб, как я любил его называть. Скорее это было малое кафе, где я мог спокойно подойти к любому и познакомиться. Это был паб для одиноких людей. Здесь продавали выпивку для начала разговора и старались создать атмосферу социальности. Огромная овальная барная стойка, стулья по мановению руки меняли свое положение. Точнее, по мановению разума, ведь изначально паб уже знает твои интересы и буквально знает с кем свести, а для остальных есть ручное управление, под сиденьем стула. Но посетителями этого бара были отнюдь не изгои общества. Здесь обитали слишком общительные люди, которые не имели в своем кругу настоящего друга, поэтому искали вновь и вновь. По-настоящему одинокие люди любят свое одиночество, даже если они одиноки с кем-то. Быть с кем-то и считать себя счастливым, лучше, чем пребывать в пабе каждый день для поиска себя. Итак, я снова выпил. Снова познакомился. Даже не запомнил их имен. Это были два парня, которые искали себе кампанию девушек на вечер. Я им помог, пригласив сюда своих знакомых подруг. Они были не против. А мне и не тяжело. Меня тоже звали на ночную прогулку. Только чего я там не видел? Романтика каменных джунглей для меня давно ушла. Возможно, где-то внутри я состарился до такого состояния, что мне достаточно одного человека рядом. И пусть это один друг, зато настоящий. С меня хватило алкоголя, ведь мне могли выписать штраф за нахождение в столь пьяном виде. А сильнее мне и не нужно. Просто притупить одиночество на день. Пары бокалов будет вполне достаточно. Дома я получил сообщение от нее. Она больна, переживает, ее лихорадит. Но ей кажется, что все не просто так. Она просит найти меня что-нибудь для нее, ибо сама не может, так как находится на лечении. Я согласился. Мы уже проделывали это несколько раз. Мы знали ключи личного доступа к биоматериалам. Эти личные документы давали доступ к регистрации везде в большой сети. Я провел половину оставшейся ночи, штурмуя различные источники медицинской информации. Потом перешел на неофициальные. А потом и вовсе в темную сеть. Там запрещалась любая регистрация без биоматериалов, поэтому пришлось рискнуть собой. Но мне отказали в доступе, по неясным причинам. Мне стало очень интересно и пришлось нарушить основное наше правило — не использовать непроверенные источники. Я открыл ключи шифрования личных данных Кэбби и ей разрешили вход. Это был проект очищение и ей предоставляли медицинскую помощь как особому лицу. Какому? Я и сам не знал, поэтому все ее приключение началось от моего безрассудства. Надеюсь, она простила меня хотя бы перед уходом из жизни. Ну а сейчас, я, вдохновленный тайной нашего вполне открытого мира, решил докопаться до истины. «Придется обойти всех темных знакомых», — тогда подумал я. И вправду пришлось. Будущее дарует миру новые профессии. И переделывает старые. Она мне говорила, что раньше на государственной службе находились хакеры, они пытались добыть любую информацию в старых сетях, конечно, старых для современного прогресса. Теперь-то сеть еще больше и сложней, она перевозит любой вид информации. И биометрические параметры — лишь начало всего пути будущего. Знавал я одну даму, преуспевшую в фальсификации таких документов. Это было почти нереально — ведь пришлось бы составлять целого человека со всеми составляющими, ибо по-другому никак. Таких людей звали некрологи, ибо они пользовались данными уже не живых людей. Не знаю, как делала она, но тут ее любовь к сложным задачам стала ключом ее работы. Она обещала сделать все к следующему вторнику. По-дружески, ведь иначе мне пришлось бы отдать столько, сколько не стою я сам. Быстро отпечатал сообщение Кэбби, она была рада, что я смог ей помочь. Ни слова о своей авантюре с некрологами. Она не должна знать. Иначе бы я снова получился бы небольшую поучительную дискуссию о вреде моих редких авантюр.