– Правильно, поддержал приятеля Серега. – Оно полезней, чем бумага-то. От припека сбережёт детей.
В автобусе Никита спохватился.
– У меня на билет денег нету! Вся бумага в бартер ушла, ни гроша не выручил.
– Э-э, и у меня-то всего на один билет, – озадачился Серега, но, повертев головой, остановил взгляд на кондукторше, изучающе посмотрел на неё, подошёл, склонился над ушком. В следующую минуту они вместе стояли возле Никиты.
– Показывай, – шепнул Серега. – Только не тот, что верблюдице впору. Испугаешь.
Но кондукторша сама стала шарить рукой в мешке.
А скоро уже друзья, покачиваясь на ухабах, катили в Ивановку. Солнце весело светило им в лица. Ветерок, ворвавшись в окошко, ласкал волосы.
Одной штуки из бартера Никиты хватило им для езды до деревни, да ещё со сдачей. Так что герой дня, получив деньги, приготовленные дружком на билет, ободрился, предвкушая удовлетворение своей Анюты. Приёмник водителя на весь салон рассказывал о любовных похождениях американской девушки Моники, а покончив с ней, начал про другую – какую-то Евру, которую приласкали, видишь ли, в развитых странах. "Нам бы ваши заботы, кровопивцы", – думал про себя Никита, но настроением не увял.
– Знаешь, Никит, – предложил вдруг Серёга. – А дай-ка ты мне один твой безгалтер. На бартер. Хочешь мясом, хочешь – керосином возьмёшь.
– Жане что ль?
– Да нет. Жена пусть походит. Мне ж в город, край необходимо, надо опять съездить.
Но не успели друзья прийти к согласию, как кондукторша подошла к ним снова.
– Не хотели бы вы вступить в бартер? – обратилась она к Никите.
А он смерил её строго, остановив взгляд на той самой части, в нумерации которой уже смыслил, и важно, с расстановкой спросил:
– И чаво, значится, вы предлагаете.
– У меня лопаты, ломы, туалетная бумага, – с готовностью перечисляла кондукторша. – Очень качественная, мягкая, прямо как...
– А нельзя ли в форме предоплаты?– вступил в торг Серёга.
– Как это? – не поняла кондукторша.
– Да вот так: сегодня бумага – завтра безгалтеры; послезавтра ломы – днем позже наш товар.
Тут он достал откуда-то блокнотик и строго посмотрел на женщину.
– Ещё что-то можете предложить?
Никита обескураженно смотрел на конкурента. Рыночные отношения набирали обороты. В ранней исторический своей форме. Как говорится, дашь на дашь. Натуральный обмен: шило на мыло, часы – на трусы. На торгах в Ивановке укреплялся биржевой курс туалетной бумаги. Девальвация ей пока не угрожала.
НАМ ДЕНЕГ НЕ НАДО — ТАЛОНЫ ДАВАЙ!
– Э-э, Кадыргулла, халлер ничек? Здравствуешь ли, дорогой? Как поживаешь? – говорил, вскинув руку, невысокий, моложавой внешности татарин средних лет, остановившись перед встречным прохожим, который уже хотел обойти его стороной.
Тот, кто был назван Кадыргуллой, остановился как вкопанный, но улыбка тут же озарила его лицо. Правая рука потянулась встреч пухленькой ладошке знакомца.
– Халилулла, ты ли это? Как же я не узнал тебя!
– Не захотел, вот и не узнал. Ишь какой озабоченный идешь. С такой большой сумкой. Чем это ты так загрузился? Какой-то дефицит достал?