В подростковом возрасте человек обретает уверенность в том, что он отдельная, самостоятельная личность. В этот период ребенок может отказаться от любой помощи взрослых и справиться сам. Но при этом он использует модели, полученные от взрослых. И если человек в 14 лет понимает, что ему есть за что мстить тем, с кем он общался до сих пор, то, конечно, жизнь окружающих будет похожа на кошмар.
В понятие «подростковый максимализм», кроме стремления к отрицанию, включают еще стремление к радикальности. Это социальные или психофизиологические возрастные особенности?
Эти вещи взаимосвязаны. Представьте: вы не умели плавать и вдруг поплыли. Ты ходил в школу с мамой и однажды понимаешь, что можешь ходить один. Тебе рассказывали, как выглядит жизнь вокруг, и внезапно ты открываешь, что сам можешь взаимодействовать с миром, судить о нем и даже влиять на него. Естественно, человека в этот момент заносит (в самом хорошем смысле этого слова). Это желание проверять себя и изучать окружающую действительность.
Есть пугающая русская пословица о том, что воспитывать ребенка нужно, только пока он помещается поперек лавки. Жуткая, потому что в ней заложена манипулятивная, насильственная модель, но выражение правдиво в том смысле, что если мы используем этот способ, то когда человека положить поперек лавки уже нельзя – с ним можно не справиться.
Таким образом, психофизиологическая особенность этого возраста заключается в том, что человек становится самостоятельной единицей, может напрямую строить отношения любого уровня с разными людьми, а социальная – в том, что общество провоцирует человека на то, чтобы он обращался к нему именно тем способом, которым общество обращалось к нему самому. К сожалению, часто способом слепого противопоставления.
Отказываясь от прямых запретов, родитель может выбрать более хитрый путь: использовать свой авторитет или самым демократичным тоном объяснять, почему ребенок должен выбрать именно это. Так взрослый навязывает то, что выгодно и приятно ему. Если это делается неосознанно, как понять, что под маской предоставления свободы ты продолжаешь все решать за ребенка?
Нужно отвечать на вопрос: «Зачем мне это надо?» Вообще, вопрос «зачем?» – это, напомню, отличный педагогический инструмент. Если использовать его почаще по отношению к самому себе, можно открыть много удивительного, в частности, что твои мотивы нечисты, что ты используешь скрытое насилие и подспудно добиваешься чего-то, чего ты в здравом уме и твердой памяти добиваться бы не стал. Так что нужно снова и снова задавать вопросы, работая с собой.
Как взрослые должны восприниматься детьми? Как быть равным, оставаясь более опытным и авторитетным? Как быть равным тому, чье физическое существование и благополучие зависит от тебя?
Ответ может показаться банальным: любить. Но это означает как можно чаще отвечать на вопрос, что такое любовь. Мы все в той или иной мере зависим друг от друга, и кичиться тем, что другой человек зависит от тебя, гадко и пошло. Нужно осознавать эту зависимость, защищать ребенка от себя, допускать, что мы являемся хищниками. Даже если это не так – подозревать себя в этом. Проверять, работает ли в данный момент моя хищническая натура или моя любящая натура. Пытаться не путать одно с другим. Тем более что родитель зависит от ребенка не меньше.
Эта формула – «защищать от себя других» – мне представляется очень честной и действенной, особенно если читатели будут готовы перевести это на язык практики. В человеке много инстинктов, в том числе плохих. Когда ребенок берет тарелку горячего супа, у меня внутри все переворачивается, как в сказке про глупую Эльзу, боявшуюся топора, который когда-нибудь упадет. Если поддаться этому инстинктивному, часто иррациональному позыву защитить ребенка от опасности, то можно развить привычку все решать за него и контролировать его каждый шаг. Остановиться можно только сознательно. А дальше рефлексия войдет в обыкновение.